ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
об именах интимных частей женщин^[1]

Эль фердж — щелка,
Эль кесс — вульва,
Эль кельмун — возбуждающая,
Эль асс — простушка,
Эль зерзур — скворушка,
Эль чеукк — трещинка,
Абу тертур — владеющая гребешком,
Абу хочайм — курносая,
Эль генфонд — ёжик,
Эс сакути — молчаливая,
Эль деуккак — дробилка,
Эль сегуил — назойливая,
Эль гечефач — бидончик,
Эль беча — ужасная,
Эль талеб — жаждущая,
Эль хасене — прекрасная,
Эль неуффак — чувственная,
Абу джебаха — имеющая выступ,
Эль уаза — обширная,
Эль драйд — большая,
Абу белдум — ненасытная,
Эль мокаур — бездонная,
Абу чеффайн — двугубая,
Абу аунгра — горбатая,
Эль рорбал — решето,
Эль хеззаз — беспокойная,
Эль леззаз — соединительница,
Эль мудд — услужливая,
Эль мудяйн — помощница,
Эль мокёббёд — сводчатая,
Эль мёсбул — длинная,
Эль молки — дуэлянтка,
Эль мокабель — драчунья,
Эль харраб — беженка,
Эль сабёр — покорная,
Эль маои — влажная,
Эль москуффан — замкнутая,
Эль мезур — глубокая,
Эль аддад — кусачая,
Эль менсакк — сосалка,
Эль зуэнбур — оса,
Эль харр — горячая,
Эль ладид — прекрасная.

Эта работа посвящена интимным частям человека — все равно, мужским или женским, — коим Всевышний уделил в Коране такое выражение: «Эль хафидин феруджахум у эй хафидэйт»^[2] (глава XXXIII, стих 35).

Обычно лоно именуют «эль фердж» — «щелка». Прозвище это идет от того, что она открыта, а закрывается лишь разогревшись для соития» как разогревается кобыла при появлении жеребца.

Правильное значение слова «фердж» — «расщелина», «вход», «проход»^[3]. Люди говорят: «Я нашел „фердж“ в горé», что означает: «Я нашел расщелину в горé». Есть словосочетания, которые обозначают «ферджью» только интимное женское место, а есть те, что именуют им избавление от опасности.

Тот, кто увидит во сне «фердж» — «женское лоно», да знает, что если ему грозила какая-то опасность, то Аллах скоро избавит его от нее; если он запутался в чем-то, — скоро всё станет проще; если он беден, — скоро разбогатеет, ибо увиденная во сне фердж должна изменить беду на процветание. Точно так же, как если ты жаждешь чего-то, это и получишь, или если на тебе есть долг, его оплатят.

Считается более удачным увидеть во сне лоно открытое. Но если это — лоно юной девственницы, сон означает, что путь к утешению закрыт и желаемое недостижимо. Очевидный факт, что если ты увидишь во сне никем не тронутое лоно девственницы, то столкнешься с трудностями и не найдешь счастья в делах. Но если расщелина раскрыта настолько, что ты сможешь заглянуть внутрь, или если она захлопнута, но ты знаешь, что наверняка сможешь войти в нее, тогда и самые трудные дела будут для тебя разрешимы — и ты достигнешь успеха, пусть поначалу и запутавшись в чем-то; причем, успех этот придет скоро и с помощью лиц, о которых ты и не думал раньше.

Тот, кто увидит во сне мужчину, совокупляющегося с молодой девицей, старающейся при этом продемонстрировать свою щелку, — приведет свои дела к счастливому окончанию, а поможет ему в этом как раз мужчина, которого он видел во сне. Если же он увидит занимающимся этими делами самого себя, а также сможет при этом увидеть расщелину своей подруги, то сможет рассчитывать на разрешение самых трудных дел своими силами — и успех будет сопровождать его в любых начинаниях.

Вообще говоря, увидеть во сне лоно — это добрый знак. Хорошее предзнаменование — увидеть во сне и акт соития. А уж если кто-то увидит за этим занятием самого себя, да еще и завершит его во сне извержением семени, то успех гарантирован ему в любых предприятиях. Но если соитие не доведено до конца, то все дела, наоборот, пойдут весьма неудачно.

Не исключено, что мужчина, видящий во сне себя в любовной схватке с некой женщиной, в конечном счете и наяву получит от нее желаемое.

Человек, вступивший во сне в сношение с теми женщинами, соитие с которыми запрещает религия (например, с матерью, с сестрой и так далее: эти женщины зовутся «магарим»), может расценить такой сон как совет посетить некое сакральное место («мохаррем»), а может быть, даже совершить путешествие к святому Дому Аллаха и к могиле Пророка^[4].

Увидеть во сне пару шаровар («серонал») предвещает занятие некоего служебного места («аулайа») по причине аналогии букв, входящих в два эти слова, а именно: «сир» — «идти» и «уали» — «обозначение»: «идти на пост, который тебе назван». Говорят, что человек, которому приснился эмир, дарящий ему пару шаровар, стал судьей. Шаровары во сне обозначают также вообще хорошую протекцию и успех в делах.

Миндаль («лаз» — слово, состоящее из тех же букв, что и «зал» — «затруднение»), увиденный во сне человеком, испытывающим в чем-то тяготы, означает избавление от хлопот; для человека больного — скорое излечение. Короче — это уход всех бедствий. Некий человек, которому приснилось, что он ест миндаль, спросил мудреца, что это значит — и услышал в ответ, что в силу соответствия «лаз» и «зал», болезнь, мучившая этого человека, должна вскоре исчезнуть — и жизнь подтвердила правоту этих слов.

Коренные зубы («дёрсс») означают вражду. Значит, человек, увидевший во сне, как его коренные зубы выпадают, может быть уверен, что враг его мертв. Ведь слово «дёрсс» означает одновременно и «враг» и «корень», поэтому можно сказать: «Это — мой коренной», сказав тем самым: «Это — враг мой»^[5].

Окно («тана»)^[6] и обувь («медасса») имеют отношение к женщине. Фердж, в которую проникает мужской посох, действительно напоминает окно, куда мужчина просовывает голову, дабы обозреть окрестности, а с другой стороны — надеваемый башмак. Соответственно, тот, кто видит себя во сне выглядывающим в окно или натягивающим башмак, получит возможность вступить в связь с молодой женщиной — или с девственницей, если окно новозастекленное, а башмак — новый и в хорошем состоянии; возраст желанной женщины вообще зависит от состояния увиденного во сне окна или башмака.

Потеря во сне башмака возвещает мужу о потере жены. Видеть нечто соединенным, а затем распавшимся означает секрет, который будет раскрыт и станет всеобщим достоянием. Но если это распавшееся соединится, секрет будет сохранен.

Чтение письма означает получение новостей, связанных с хорошим или плохим содержанием письма.

Человек, которому снятся отрывки из Корана, должен по ним сам сделать свои выводы. Скажем, фраза: «Он одарит тебя помощью Аллаха и скорой победой» и означает победу и триумф. «Аллах Всемогущий решит всё», «Небеса отверзятся и отворят свои бесчисленные врата» — эти и подобные им сентенции означают скорый успех.

Пассажи, упоминающие о наказании, предвещают наказание; те же, в коих говорится о благодарении — провозвестники событий счастливых.

Сны о поэзии и песнях содержат толкования, исходящие из самих стихов или песнопений.

Тех, кто видит сны о лошадях, мулах или ослах, ждет удача, ибо Пророк (милость и благословение Господа да пребудет с ним!) сказал: «Судьбы мужей связаны с гривами их коней до дня воскресения», а в Коране написано: «Господь Всевышний повелел, чтоб они служили тебе для твоих поездок в седле и для твоего величия»^[7].

Кто увидит себя едущим на осле, везущим некое послание и доставившим его по адресу, будет удачлив в делах. Но кто узрит себя свалившимся по пути с осла, пусть остерегается несчастных случаев и неудач.

Падение тюрбана с головы означает грядущее бесчестье: тюрбан — корона арабов.

Голые ступни во сне предвещают потерю, как и голая голова.

Отправление письма куда-либо — напоминание о возможности собственного путешествия в это место.

Толкования эти помещены здесь, конечно не по праву. Однако я включил их в эту главу, учитывая пользу, которую они могут принести.

Точность всех этих предсказаний несомненна.

А теперь я вернусь к названиям интимных частей женщин.

«Эль кесс»^[8] (вульва) — этим словом обозначается молодое женское лоно вообще. Такая вульва полна и во всех направлениях округла, с протяженными губами, большой расщелиной, края которой хорошо разделены, симметричны и овальны; она мягка, соблазнительна и во всем отменно хороша. Это лоно, вне всякого сомнения — наиболее привлекательное среди всех прочих. Владеть им — милость Аллаха! Аминь» Она тепла, плотна, а также суха — настолько, что иным кажется, будто они видят полыхающий внутри нее огонь. Ее формы изящны, запах приятен. Белизна ее наружных губ скрывает карминно-красную середку. В ней нет ничего несовершенного!

«Эль кельмун» (возбуждающая) — имя, присваиваемое лону молодой девственницы.

«Эль асс» (простушка) — имя, которым в определенной ситуации может быть названо любое лоно.

«Эль зерзур» (скворушка) — лоно очень молодой девушки, которое в силу нежности, к нему испытываемой, так и названо; некоторые, правда, называют так лоно брюнеток.

«Эль чеукк» (трещинка) — вульва костлявой, худой женщины, Это — просто как трещинка на стене, без малейшего признака чувственности. Упаси от них нас, Аллах!

«Абу тертур» (владеющая гребешком^[9]) — имя, данное вульве, оснащенной красным гребешком (как у петуха), который в момент наслаждения восстает.

«Абу хочайм» (курносая) — вульва с тонкими губками и маленьким язычком^[10].

«Эль генфонд» (ёжик) — лоно старой, дряхлой, иссушенной годами старухи, покрытое снаружи жесткими волосами.

«Эс сакути» (молчаливая) — так называют вульву бессловесную: член может входить в нее сто раз на дню, а она не промолвит ни слова, и сколько ни продолжай он свое дело, она все безропотна.

«Эль деуккак» (дробилка) — так называют те ферджи, что буквально дробят мужские члены: они начинают тискать их слева и справа сразу по входе их в вульву, потом зажимают их в вагине — и рады бы расколоть и оба их яичка, попади они в их распоряжение.

«Эль сегуил» (назойливая) — это фердж, которая никогда не устает от члена: тот может быть с нею сотню ночей и по сотне раз входить в нее, но она не устает, нет, она хочет его все больше и больше, не выпуская его из себя, пока это возможно. Такие вульвы ставят взаимоотношения интимных органов с ног на голову, ибо фердж тут выступает в роли преследовательницы, а член бежит от нее^[11]. К счастью, это — достаточно редкостное явление, обнаруживаемое немногим числом женщин, в страсти диких, огненных, пламенных.

«Эль гечефач» (бидончик) — разновидность ферджи, которой наделены некоторые женщины: испуская из себя жидкость, они воспроизводят звук воды, наливаемой в металлическую посуду.

«Эль беча» (ужасная) — вульва настолько ужасных и отталкивающих качеств, что один вид ее делает мягким восставший было член, а потому упаси нас, Господь, от таких!

«Эль талеб» (жаждущая) — такая фердж встречается нечасто. Порой она нормальна, но порой на нее находит жажда, как на пьяницу после долгого воздержания. Она накидывается на член, разом проглатывает его — и не выпускает, пока пламя ее не угаснет.

«Эль хасене» (прекрасная) — это фердж белая, полная, вздымающаяся ввысь, подобно крыше, плотная и не имеющая никаких видимых изъянов. Ты не можешь отвести от нее глаз — и, глядя на нее, чувствуешь, как член твой, встававший раньше не особенно бодро, вскакивает, как жезл.

«Эль неуффак» (чувственная) — так ее называют потому, что вялый член, проходя мимо нее, сразу поднимает головку и, покивав ей, становится плотным и потным. Женщины, обладающие такой ферджью, в момент оргазма получают громадное наслаждение — и лоно их отверзает и захлопывает губы, как бывает это у кобылиц.

«Абу джебаха» (имеющая выступ) — некоторые женщины имеют и такую фердж — очень большую, с крупным, сильно выдающимся вперед мясистым лобком.

«Эль уаза» (обширная) — вульва, окруженная обширным лобком. Говорят, такие женщины обладают очень глубокой вагиной. Приближение члена делает ее плотной и трудно проходимой настолько, что даже «меруд»^[12] с трудом проникнет в нее. Однако любое поглаживание губ вагины заставляет ее тут же широко раскрыться.

«Эль драйд» (большая) — это фердж как широкая, так и длинная, равномерно, так сказать, развитая во все стороны от лобка до промежности. Выглядит она превосходно. Поэт сказал о такого рода ферджах:

Полна прелестной бледности она,
Округла — словно полная луна.
Ее огонь, как солнце, члены жжет,
Когда они стучатся у ворот,
Но стойка ароматная стена,
Пока не увлажнит ее слюна.

Говорят, правда, что имя это применимо к ферджам просто полнотелых женщин. Когда такая женщина закидывает ногу на ногу, вульва ее встает торчком, как голова теленка. Когда женщина лежит нагая, фердж ее напоминает «саа»^[13] для зерна, поставленную меж ее бедер. А когда женщина идет, она выступает под ее платьем при каждом ее шаге. Господь Всемилостивый, Щедрый и Всеславный, порадуй нас такими лонами — самыми приятными, веселыми и желанными!

«Абу белдум» (ненасытная) — фердж с большой способностью к поглощению. Если такая фердж долгое время не вступает в соитие, она готова буквально проглотить каждый проходящий мимо нее член, не оставив от него снаружи ни единого следочка, подобно тому, как гурман мужчина накидывается на яства, оказавшиеся в его распоряжении, и глотает их, не жуя.

«Эль мокаур» (бездонная) — вагина бесконечной длины, с маткой, расположенной глубоко внутри. Она требует члена величайших качеств: другие не могут удовлетворить ее чувственных притязаний.

«Абу чеффайк» (двугубая) — такое имя дается, во-первых, хорошо развитым вульвам, принадлежащим, обычно, стройным женщинам. Но с другой стороны так называют и вульвы с вялыми, слабыми, длинными и отвислыми губами.

«Абу аунгра» (горбатая) — бугор Венеры у такой ферджи — массивный и упругий, выступающий вперед, словно верблюжий горб, или опускающийся вниз меж бедер, подобно голове теленка. Дай, Аллах, нам нарадоваться такими ферджами! Аминь.

«Эль рорбал» (решето) — заполучив член, такая фердж начинает трясти его, как решето с мукой — вверх и вниз, справа налево, пока не настанет миг наслаждения.

«Эль хеззаз» (беспокойная) — когда такая вагина получит член, она начинает бурно трястись, покуда он не достигнет входа в ее матку, но и потом она не знает покоя, пока не закончат они вдвоем дела своего.

«Эль леззаз» (соединительница) — эта фердж как только член войдет в нее, вьется вокруг него и налезает на него так плотно, что, кажется, она готова и яички его вобрать в себя.

«Эль мудд» (услужливая) — это имя присвоено женской вагине, которая долгое время пылко желает соития. В схватке с членом она жаждет, дабы он многожды повторил каждое свое движение в ней, начиная со входа и выхода. Она зовет член ко входу в свою матку, тесно прижимаясь к нему, что, в конечном счете, лучшее из того, что она предлагает ему. Что бы ни вздумал член проделать внутри нее, она на все готова, и нет уголка, в который она не помогла бы проникнуть ему.

Когда подступает оргазм, и член уже готов излить свое семя, она сжимает его головку стенками влагалища, чтобы ни одна капля не миновала ее матки, И пока это не наступит, она не удовлетворится по-настоящему.

«Эль мудяйн» (помощница) — эта фердж называется так потому, что помогает члену двигаться туда-сюда и вверх-вниз — словом, во всех направлениях и всех его движениях,— так что он, в принципе, мог бы этого всего и не делать, а результат был бы тот же. Но они все делают вместе, а оттого и извержение семени бывает мощнее, и наслаждение выше: даже член, не очень склонный к скорому извержению, быстрее достигает этого мига — и с силой выстреливает свое семя.

«Эль мокёббёд» (сводчатая) — это вульва, увенчанная большого размера, мясистым, темным, сухим и твердым лобком, подобным хрящевидному своду, от которых упаси нас, Аллах!

«Эль мёсбул» (длинная) — такое имя дается немногим вульвам. Все знают, что двух одинаковых на свете нет. Так вот эта простирается буквально от лобка до ануса. Когда женщина стоит или лежит, она вытягивается, когда сидит — сокращается (в чем, к слову, отличие ее от вульвы столь же прелестной, но округлой). Эта же выглядит как привлекательнейший огурец, лежащий меж ее бедер^[14]. У некоторых женщин она хорошо различима под легким платьем или когда владелица ее откидывается назад.

«Эль молки» (дуэлянтка) — это вульва, которая по введении члена чутко следит за каждым его движением, прижимаясь к нему из боязни, что он может вывалиться из нее до того, как наступит миг наслаждения. Нет для нее большей сладости, чем удар члена по самому входу в матку, на который она отвечает страстным сжатием головки в миг, когда изливается семя. Некоторые вульвы, одичавшие от желания из-за долгой воздержанности, открывают перед членом свои губы, как открывает рот дитя в стремлении скорее заполучить сосок груди своей матери. Если бы такая вульва могла, она открылась бы перед членом до самого донышка — из-за опасения, что он может расположиться в ней как-нибудь не так, как ей того хочется, И поэтому длится ее соитие долго: все-то она предусмотрит!

Фердж и член — это два искусных дуэлянта. Всякий раз кто-то из них наносит удар первым, а другой, отразив нападение, сам потом переходит в атаку. Член уподобим сабле, лоно — ножнам. Кто первым придет к оргазму, тот проиграл, а кто удержался, — тот победитель, и, кстати, это славная победа! Я бы хотел так сражаться без остановки до конца своих дней:

Я легкой нежной тенью кружусь над ней волчком,
Тончайшей паутинкой, трудягой-паучком.
Она: «Но как же долго продлится твой мотив?»
А я: «А он продлится, покуда буду жив».

«Эль мокабель» (драчунья) — так зовут вульву, всегда горячую после встречи с членом. Не боясь никогда встречи с возбужденным и твердым членом, она всегда готова поискать чего-нибудь и покрепче.

Это — вульва, которую никогда не шокирует и не заставляет покраснеть (ну, или что-то там вроде этого) вид одежды, поднимаемой тем, что она скрывает. Такие вульвы, наоборот, сердечно приветствуют член, приглашая его к себе и по согласии его тут же целиком и проглатывая, так что яички порой кричат: «О, что за несчастье! Наш брат исчез! Мы ничего не знаем о нем с той поры, как он целиком погрузился в эту бездну! Он, конечно же, пропал, как дракон, в этой пещере!» Слушая эти жалобы и стараясь рассеять их досаду, вульва говорит яичкам: «Не пугайтесь за него, он жив и слышит ваши слова». На что те отвечают: «Если это правда, о мастерица дивного сочувствия, так пусть он выйдет, чтобы мы могли увидеть его». Тогда вульва говорит: «Я не дам ему выйти живым. Выйдет он лишь тогда, когда падет на поле брани». Два яичка вновь взывают к ней: «Что за грех совершил он, за который должен заплатить жизнью?» Вульва: «Волею небес, его породивших, нет для него иного пути спасения, как только после смерти». И затем, адресуясь уже к члену, она произносит: «Ты слышишь слова, обращенные к тебе? Постарайся поскорей показаться своим братьям, ибо твое отсутствие повергает их в отчаяние». Тогда, извергнув семя, член возвращается к яичкам, близкий к небытию и подобный тени, так что те просто не узнают его и говорят: «Кто ты, склоненный призрак?» — «Я ваш брат, и я был болен, — отвечает член.— Разве вы не видели, каким я был, когда вошел в эту дверь? Я стукнул в нее так, что все лекари мира получили весть обо мне. Но что же за лекарь встретил меня за этими дверьми! Он плевал на мои жалобы и сразу начал лечить меня, вовсе меня не выслушав и даже не осмотрев предварительно». Два яичка говорят ему: «О брат наш, мы ведь тоже страдали, подобно тебе, ибо мы — часть тебя. Почему же Господь не побеспокоился о нас так же, как и о тебе?» И сперма тут же наполняет их, раздувая и заставляя их покраснеть. И тогда, возжелав такого же лечения, яички говорят: «О, поспеши отвести нас к этому лекарю, чтобы он вылечил нас, ибо он, видно, знает все обо всех болезнях». И тогда член сызнова начинает вырастать, поднимая свою голову… Таким образом этот разговор двух яичек с членом о его исчезновении и их боязни», что он навсегда провалился в эту канаву или силосную яму, становится пограничной чертой, за которой все начинается с начала.

«Эль харраб» (беженка) — вагина, которая, будучи очень узкой и короткой, страдает от вторжения большого и твердого члена. Она старается броситься прочь от него — вправо или влево, куда угодно, лишь бы уклониться от него, Как говорят люди, она подобна тут вагине большинства девственниц, еще не знакомых с повадками члена и полных страха перед ним, а потому старающихся убраться с его пути, когда он вторгается меж бедер их обладательниц.

«Эль сабёр» (покорная) — это фердж, которая, почуяв приближение члена, ведет себя спокойно и не препятствует никаким его замыслам и движениям. Такие ферджи достаточно сильны, чтобы перенести любое длительное и даже насильное соитие. Если ее принудят сделать это сотню раз, она не станет ни отказываться, ни капризничать: вместо этого она возблагодарит Аллаха, если даже ее посетят несколько членов одновременно.

Этот тип ферджи обнаруживается у женщин жаркого темперамента. Если они научены своему делу как следует, то не допускают, чтобы члены слишком поспешно выходили из игры или позволяли себе лишь одно-единственное слияние с нею. Их девиз: «Долго — и не раз!»

«Эль маои» (влажная) — вагина, именуемая так, обладает одним из четырех наиболее часто встречаемых дефектов: будучи чрезвычайно впечатлительной, она испускает в момент оргазма слишком большое количество своего секрета, порождаемого наслаждением, получаемым от соития. И это свойство тем более повышается у нее, чем больше предварительных ласк подарит ей мужчина, вызывая тем это ее переувлажнение. Господь, упаси нас от таких! Аминь.

«Эль москуффан» (замкнутая)— такой вид вульвы встречается не часто. Дефект ее имеет иногда природное происхождение, но чаще это — результат неудачно проведенной операции обрезания^[15], когда в результате неверного движения инструмент хирурга повреждает одну или обе малые губы. Это оставляет в вульве шрам, препятствующий прохождению члена в вагину, что вызывает необходимость дополнительного хирургического вмешательства, которое может обеспечить общение вагины с членом.

«Эль мезур» (глубокая) — вульва, чьи губы всегда открыты, так что она просматривается едва ли не до дна, которого, правда, достигнуть может только очень длинный член.

«Эль аддад» (кусачая) — когда член входит в такую фердж и вспыхивает страстью, она отвечает ему равным по силе порывом, вся открываясь ему навстречу, И в момент извержения семени мужчина явственно ощущает, как влагалище словно бы покусывает головку его члена, находящуюся у входа в матку. А затем следует спазм необычайной силы, обхватывающий весь его член целиком. И если Господь своей милостью распорядится, дабы женщина в этот момент забеременела, семя прорывается в матку, где оно и оплодотворяет женщину. А если Господь распорядится иначе, вагина исторгнет из себя семя, которое потом истекает из вульвы.

«Эль менсакк» (сосалка) — эта склонная к чувственным играм фердж в пору сильного возбуждения или после долгого воздержания. Она впивается в вошедший в нее член заставляя его излить как можно больше своего семени, которое она как бы высасывает из него, подобно младенцу, высасывающему молоко из груди матери, Поэт сказал об этом в таких стихах:

Вот женщина край платья подняла.
Вот — фердж ее, упруга и кругла.
Ты на нее ладонь положишь сверху —
И кажется, что это — пиала,
Вверх донцем перевернутая. Впрочем,
Ты думаешь, что это — грудь, что очень
Воздушна и крепка, и так полна,
Что перепутать можно, между прочим.
И потому-то, прежде чем копьем
Ее пронзить, ты к ней приникнешь ртом,
В нее всосавшись, будто ты ребенок, —
И обожжет тебя она огнем.

А другой поэт (да исполнит Аллах все его желания в Раю) создал композицию на ту же тему в следующих словах:

И вот ты склонился над нею. И вот
Ты руку сдвигаешь с груди на живот
И ниже — на нежный ее бугорок,
Который в пространстве ладони прилег.
Нацелен тот холмик бесстрашно вперед,
Как пальмы еще не раскрывшийся плод,
И гладок под прикосновеньем руки,
Как юная плоть безбородой щеки.
А ниже — в канал восхитительный вход:
Непрост он, но в дивное место ведет.
Ты входишь — толчки твои в двери крепки,
Как будто в кольчугу стучатся клинки.
Удар твой! — и звук раздается, как тот,
Что слышит портной, когда ткань разорвет,
Ты входишь туда, где просторы узки —
И страстны ее поцелуев тиски,
Когда она член твой во внутренний рот,
Как мамин сосок, меж губами кладет,
Горят поцелуи ее и лизки,
Как волны закатом одетой реки,
И сладок в огне этом страшный полет,
Который спасенья струю изольет.

Эль зуэнбур» (оса) — вид ферджи, известный строптивостью и яростью своей шерстки. Когда член пытается проникнуть в нее, она ударяет его волосами так сильно, как жалит оса.

«Эль харр» (горячая) — это одна из достославнейших ферджей. Одно из качеств, характерное для достойной ферджи — ее теплота. Можно сказать, что сила наслаждения находится в прямой зависимости от теплоты, которой обладает фердж. Так вот эта — из числа таких именно.

Поэт воспел это качество такими стихами:

Пылает пламенная фердж внутри себя огнем.
Войди в нее — и в тот же миг окажешься ты в нем:
От сердца — вульвы до груди — вагины — все в огне,
Который с пламенем любви равняется в цене.
Она туга, как на ноге под лентой башмачок^[16] —
И оттого размером с ней сравним глазной зрачок.

«Эль ладид» (прекрасная) — это фердж беспримерной красоты, порождающая такое же чувство, как то, что заставляет искать соития зверей и птиц — и если они так беззаветно сражаются друг с другом за первенство у подруг, то как же должны стремиться к такому первенству люди и какие чувства должны при этом испытывать! Не со стремления ли достигнуть чувственного наслаждения, сравнимого с тем, что дает обладание прекрасной ферджью, начинаются все наши людские войны? Не есть ли такое обладание — высшая услада этого мира? Не часть ли это райских услад, обещанных нам, хлопотливым дуэлянтам? Во всяком случае каждый из нас, простаков, пребывает в ожидании наслаждений из благоуханного сада вечности, над которым, как над тысячами нас, знаемых поименно, простерт один лишь взор Всевышнего.

Интимным органам женщин даются и иные имена — и можно было бы их отыскать и назвать, — но мне это представляется уже излишним.

Принципиальное назначение этой книги — собрать воедино все значительные и впечатляющие материалы, относящиеся к соитию, чтобы имеющий трудности в этом непростом деле мог найти тут совет, как избавиться от них, а тот, к примеру, кто испытывает сложности с эрекцией, мог найти лекарство от этого своего недуга.

Мудрые целители писали, что люди, чьи члены потеряли былую силу и обвиняемые поэтому в импотенции, должны усердно читать книги, описывающие акт соития, и настойчиво штудировать различные способы любовных игр, может быть, именно в них изыскивая способ возвращения былой своей силы. Эрекцию может вызвать и такой, скажем, процесс, как созерцание спаривания животных, которое, правда, не всегда и не каждому доступно. В то же время книги, посвященные всему, что связано с актом оплодотворения, просто необходимы каждому. В любой стране — большой или малой, богатой или бедной — существует интерес к такого рода книгам, которые можно уподобить философскому камню, превращающему некоторые металлы в золото.

Рассказывают (а Господь сохраняет наиболее важные предания, ибо Он — мудрейший в этом мире!), что жил некогда, еще до царствований великого халифа Харуна ар-Рашида, некий шут, увеселявший женщин, стариков и детей. Звали его Джоэйди^[17]. Многие женщины с удовольствием дарили его своей любовью. Его все любили и с радостью приглашали в свои дома. Всегда с интересом принимали его даже султаны, визири и судьи. Словом, был он избалован всем миром. В то время шуты и на самом деле пользовались величайшим вниманием, по каковому поводу некий поэт язвительно заметил:

Всегда ты возносишь, о Время
Того, кого вовсе не надо:
Враля, нелюбимого всеми;
Шута из пустой клоунады;
Того, с чьей веселою мамой
Ну разве что евнух не жил;
Того, чей скукоженный анус
Чернильницей вечно служил^[18];
Того, кто иного занятья
Не знал ни вчера, ни сегодня,
Чем жаждущим сестрам и братьям
Служить презираемой сводней.

Джоэйди рассказал однажды нижеследующую историю.

История Джоэйди и Фадеат эль Джемаль

Я был влюблен в женщину, обладавшую изяществом и совершенством прекрасных форм, одаренную непередаваемым обаянием. Ее щеки были подобны розам, лоб — белым лилиям, губы — кораллу, зубы — жемчужинам, а груди — гранатам. Рот ее был круглым, как кольцо; язык словно был окружен прелестными самоцветами; глаза — черные и с длинным разрезом — томно блестели, а голос был слаще меда. И была она полнотела, а кожа ее блестела, как свежее масло, и была чиста, как алмаз. Эта женщина была моей соседкой.

Все другие женщины постоянно забавлялись со мной и улыбались мне, жали мне руки и похлопывали по плечу, всегда радуясь моему появлению. Я тоже с удовольствием воспринимал их поцелуи, крепкие объятия, вкус их губ, шей и грудей. Я совокуплялся со всеми ними, за исключением моей соседки. Но как раз с нею я и хотел быть вместе, пусть хоть и взамен всех остальных. Однако вместо какой-либо склонности ко мне она, скорей, избегала меня. Когда же я попытался зазвать ее к себе, чтобы позабавить и развеселить ее, заодно поведав ей и о тайном моем желании, она прочла мне следующие стихи, смысл которых остался для меня непонятен:

Все видят издали шатер,
Поставленный когда-то твердо,
Среди вершин высоких гор
К созвездьям устремленный гордо.
Но глянешь ближе — что за вид! —
Центральный столб куда-то сгинул,
Котлом проржавленным висит
Его опавшая вершина,
Шнуры и колья шевелит
Лишь ветер дикий и сердитый…
Вот так он скорбно и стоит,
Как ваза с ручкою отбитой.

Всякий раз, когда я говорил позже ей о моей страсти, она отвечала мне этими стихами, которые были лишены для меня смысла, на которые я не мог ничем ответить, но которые, тем не менее, лишь распаляли мою любовь все больше и больше. Тогда я опросил всех умных людей, которых знал — мудрецов, философов, ученых, — но никто из них не смог растолковать мне загадки и смысла стиха, как не смог успокоить мое сердце и умерить мою страсть.

Тем не менее я продолжил свои разыскания — и услышал, наконец, однажды о некоем ученом по имени Абу Нувас^[19], который жил на окраине Багдада и был, как мне сказали, единственным человеком, что мог разгадать мою загадку. Я добрался до него и посвятил его в историю моей влюбленности и разговоров с предметом моей страсти, после чего прочел ему вышеприведенные стихи.

Абу Нувас сказал мне: «Эта женщина любит тебя больше, чем кого-либо другого на свете. Она ведь полнотела и округла?» Я ответил: «Она именно такова. Вы описали ее, будто она стоит тут, перед нами. Разве, за исключением того, что она любит меня: ведь она по сию пору не дала мне ни малейшего намека на это», — «У нее нет мужа?» — «Это так», — ответил я. Тогда он добавил: «Я имею резон предположить, что твой член — невеликих достоинств, а такой член не может ни доставить ей удовольствия, ни утолить ее страсть. А потому она мечтает о любовнике, член которого может сравниться разве что с ослиным, Но может, все это и не так? Расскажи мне подробней обо всем этом». В ответ, не тратя лишних слов, я продемонстрировал Абу Нувасу свой член, который, услышав, что его достоинства ставят под вопрос, начал расти и достиг отменных размеров. Тогда Абу Нувас, разубежденный в своих сомнениях, сказал, что в таком случае все трудности разрешимы и разъяснил мне смысл прочтенных мною стихов:

«„Твердо поставленный шатер“ означает фердж выдающихся достоииств, солидно торчащую и „видную всем“ сквозь одежды. „Высокие горы“, среди которых этот шатер поставлен, — это бедра. „Центральный столб“, поддерживающий шатер и куда-то сгинувший, — это принадлежавший некогда ее мужу член, который поддерживал в достойном состоянии губы ее ферджи. „Шнуры и колья“ шатра, которые шевелит ветер, и „опавшая вершина“ — это образы, относящиеся к женщине, лишенной поддержки мужчины, ибо если нет „центрального столба“ „вершина“ шатра обязательно провиснет вниз, а „шнуры и колья“ непременно расшатаются. „Ваза с ручкой отбитой“ — образ из того же ряда: тут надо вспомнить, что если у ведра отсутствует дужка, то это ведро никуда не годится; так и тут: „ваза“ — это фердж, а „ручка“ — мужской член, и одна без другого выгладит нелепо. Слова же о „проржавленном котле” дают тебе возможность судить о том, насколько совершенной создал Аллах эту женщину, ибо она уподобляет свою фердж котлу, в котором готовят церид^[20]. Ты ведь знаешь, что когда церид укладывают в котел, то помешивать его надо с помощью меделёка^[21], длинного и крепкого. Маленькой ложкой помешивать трудно: повар может обжечь руки. Неперемешанное же блюдо толком не проварится. Так что это — символ женской природы, о Джоэйди. Если твой член не соответствует хорошему меделёку, годному для приготовления церида, значит, он не принесет женщине радости, а, наоборот, сколько бы ты ни прижимал ее к груди, сколько бы ни обвивал ее руками и ногами, все это будет бесполезно: она будет ощущать себя котлом, дна которого не коснулся меделёк — и оно, перегорев, покрылось ржавчиной. Так что ты сам видишь, почему она боится откликнуться на твой призыв: она опасается, что ты не будешь в состоянии погасить пламя ее страсти, если просто побалуешься с нею... Но как зовут эту женщину, о Джоэйди?» — «Фадеат эль Джемаль». — «Возвращайся к ней, — сказал Абу Нувас, — и прочти ей стихи, которые я продиктую тебе. Думаю, тогда дела твои, благодаря Аллаху, придут к счастливому окончанию. А  потом разыщи меня и поведай, как у вас все устроилось».

Я пообещал Абу Нувасу сделать все, как он посоветовал, — и тогда он прочел мне следующие стихи:

Утешься пока, Фадеат эль Джемаль, ненадолго.
Я понял слова твои. Жди исполнения долга.
Ты каждым любима, лелеема каждым — и каждый
Восславит красу твою, с нею столкнувшись однажды.
О, яблоко глаз моих! Я ни на миг не смущаюсь
Ответом, который я дать тебе ныне решаюсь.
Ведь движим любовью я — той, что другим непонятна:
Им только ругать меня глупым фигляром приятно.
Они полагают, что демоны мной овладели,
Не зная, чем я обладаю на самом-то деле.
Да где тут фиглярство? Да просто никто, несомненно,
Из них не имеет такого громадного члена.
Взгляни на него и измерь его. Если девица
Увидит его — не преминет немедля влюбиться
Безумной любовью. Взгляни на него издалека:
Ведь это же — столб, что шатер поднимает высоко.
Восстав, он одежду вздымает, рождая улыбки.
Введи его нежно в шатер твой — не будет ошибки!
Все видят шатер твой, и всем эти горы известны.
Там будет он дома — и там он потрудится честно.
Он крепок, как гвоздик, и он никогда не смягчится,
Покуда в шатре твоем будет еще находиться.
Испробуй его и коснись его нежно перстами,
Увидь, как силен он и мощен, лишь только восстанет.
Возьми его — ручкой к поломанной вазе. А если
Метелка нужна тебе, чтобы повымести чресла,
Скребок тебе нужен, что ржавые стенки отгложет
Котла твоего, то вот этот испробуй: он сможет —
Котел твой внутри и снаружи отменно отлудит^[22],
И это хозяйке приятно и сладостно будет.

Запомнив эти слова в самой глубине моего сердца, я покинул Абу Нуваса и вернулся к Фадеат эль Джемаль.

Я стукнул в дверь — она тут же вышла, прекрасная, как восход солнца. Подойдя ко мне, она произнесла: «О враг Аллаха, что за дело привело тебя ко мне в такую пору?» Я ответил ей: «Дело великой важности, госпожа моя». — «Объясни же, в чем твое дело; может быть, я смогу тебе чем-то помочь», — сказала она. «Я не могу говорить с тобой при открытой двери», — заметил ей я. «Твоя наглость сегодня подошла к опасной черте»,— усмехнулась она. «Верно, госпожа моя, наглость — одно из моих достоинств». Тогда она сказала мне: «О враг самого себя! О самый ничтожный из рода своего! Если я закрою дверь, а ты не имеешь того, что удовлетворит мои желания, что мне сделать с тобою?» — «Положи меня на диван и одари меня своим расположением».

Она начала смеяться, однако, отсмеявшись, ввела меня в дом, велев служанке запереть дверь.

Пока еще мы стояли в прихожей, я, как обычно, обратился к ней с просьбой о взаимности, в ответ на что она прочла свои стихи, упомянутые мною выше, а когда она кончила, я, в свою очередь, начал читать ей стихи, которым научил меня Абу Нувас.

Я видел, как по мере чтения движения рук ее становились все более и более беспокойными. Она стала позевывать, вздыхать, скрещивать ноги. Я чувствовал, что достигаю желаемого. Когда я кончил читать, член мой уже торчал, как колонна. Завидев, в каком состоянии он находится, Фадеат эль Джемаль живо высвободила его из одежд, взяла в руки и прижала к своим бедрам.

«О яблоко моих глаз! — сказал я ей. — Здесь, в прихожей, я не стану этого делать. Давай войдем в комнату». — «Убирайся, ты, сын шлюхи! — отвечала она. — Именем Аллаха! Я рассудок едва не потеряла, глядя, как твой член становится все длиннее и длиннее, подымая твою одежду. О, что за член! Никогда не видела лучше его! Пусть он войдет в эту прелестную, пухленькую фердж, сводящую с ума всякого, кто хоть раз слышал о ней и кто умереть готов, чтобы увидеть ее, но которой не владел никто из твоих владык и хозяев». — «Я не стану делать этого нигде, кроме твоей комнаты», — повторил я. «Но если ты сейчас же не погрузишься в эту нежную вульву, я умру», — отвечала она, а когда я повторил желание войти в комнату, закричала: «Нет, это невозможно, я не могу ждать!»

Я видел, что губы ее действительно дрожат, глаза наполнены слезами. Ее трясло, она то бледнела, то краснела и, наконец, грянулась на спину, обнажив свои бедра, белизна которых напоминала хрусталь, слегка подкрашенный кармином.

Я увидел ее вульву — белый купол с пурпурным центром, мягкий и очаровательный. Она была открыта, как у кобылы, завидевшей жеребца.

В этот момент она сжала мой член и стала целовать его, приговаривая: «Во имя веры отцов, да войдет это в мою вульву!» — и приникнув ко мне, направила его в свою расщелину.

Тогда я решил, что пора действовать и приставил член к губам ее вульвы. Как только головка его дотронулась до ее губок, тело Фадеат эль Джемаль сотряслось от возбуждения. Вздыхая и рыдая, она прижала меня к своей груди.

Я вновь восхитился красотой ее вульвы. Она колдовски поблескивала своей пурпурной расщелиной, окруженной белоснежной кожей. Округлая, без единого намека на какое-либо несовершенство, она возвышалась над ее животом подобно прелестно очерченному своду. Это было совершенное творение из всех виденных мною — и я не мог не возблагодарить Господа за это его создание, ибо женщина, обладающая такой драгоценностью, поистине несравненна».

Глядя теперь на нее — взволнованную, бьющуюся, как птичка с перерезанным горлом, — я вставил в нее свой дротик. Однако предполагая, что она не в состоянии будет принять мой член целиком, я входил в нее не торопясь, но она, нетерпеливо дернув ягодицами, сказала: «Мне этого мало». Сильным ударом я ввел в нее мой член до конца, что заставило ее вскрикнуть от боли, но миг спустя она начала двигаться еще более яростно, чем раньше. Она кричала: «Вот сюда, в этот уголок! А теперь повыше! А теперь — ниже, ниже! А теперь, ради всего святого — центр! В центр! И если кончаешь, — кончай в матку, в матку, чтоб залить мой огонь!» И мы двигались вместе — то сходясь, то расходясь, — и это было чудесно. Наши ноги переплетались, мышцы были напряжены, мы покрывали друг друга поцелуями, сжимая друг друга в объятиях до той поры, пока нас обоих не потряс общий спазм, после которого мы откинулись друг от друга, чтобы немного передохнуть.

Спустя короткое время мы поднялись и перешли в спальню, чтобы продолжить наши игры, Фадеат эль Джемаль дала мне кусочек ароматического корня^[23], который порекомендовала держать во рту, заверив, что это сохранит крепость и живость моего члена. Потом она велела мне лечь на спину, что я исполнил. Потом взобралась на меня.

Мы продолжили наши ласки, меняя позиции и способы, пока не пришла ночь. Я полагал, что пора бы и честь знать, решив встать и проститься с Фадеат эль Джемаль, но она и думать об этом не пожелала, взяв с меня слово, что мы начнем все с начала. Я подумал: «Эта удивительная женщина ни за что не отпустит меня сейчас. Ну, да ничего — настанет рассвет, и Господь подаст мне совет, как быть». На требование ее я ответил согласием — и во всю ночь мы не прекращали обоюдных ласк, лишь ненадолго их прерывая.

Я подсчитал, что в течение дня и ночи двадцать семь раз совокупился с Фадеат эль Джемаль, — и начал побаиваться, что вообще никогда не смогу покинуть дом этой поразительной женщины.

Сумев, наконец, совершить побег от нее, я направился к Абу Нувасу и сообщил ему обо всем случившемся с нами. Он был удивлен, даже поражен — и первые его слова были: «О Джоэйди, у тебя не будет ни власти, ни сил одолеть эту женщину, ибо она — кара тебе за все наслаждения, полученные тобою с женщинами ранее!»

Позже Фадеат эль Джемаль предложила мне сочетаться с нею законным браком, чтобы прекратить шутки в ее адрес за связь со мной. Я же, со своей стороны, всегда мечтал лишь о временных связях — и решил посоветоваться об этом с Абу Нувасом. Он сказал: «Если ты женишься на Фадеат эль Джемаль, то подорвешь свое здоровье — и Аллах закроется занавесью от тебя^[24]. Самое же худшее заключено в том, что она обязательно сделает тебя рогоносцем, ибо она неистощима в своем стремлении к соитию, а потому покроет тебя позором». И я ответил ему: «Такова природа женщин. Они ненасытны настолько, насколько протяженны их ферджи, и им безразлично, кто будет удовлетворять их похоть: шут, нубиец, слуга или даже ненавидимый всеми и изгнанный из общества проходимец».

По этому поводу Абу Нувас в таких стихах описал характер женщин:

Дамы — демоны: такими родились они на свет.
Чтоб умерить их желанья, ничего на свете нет,
Кроме всем знакомой шутки, крепкой, будто кипарис.
Коль они кого полюбят, — это только их каприз.
Кто измучен ими больше, их и любит больше всех.
Полных лжи и вероломства обличаю общий грех:
Кто вас истинно полюбит, тот потерян для людей;
Этих слов не опровергнет ни святой и ни злодей.
Кто годами жил в оковах женской ветреной любви,
Вспомнит горькие уроки и прозрения свои:
Он ей отдал сердце, ласки, годы, полные труда,
А она: «Клянусь Аллахом, не видала никогда,
Чтобы он хотя бы кроху в благодарность подарил!»
Он ей служит, выбиваясь из последних малых сил,
А она с утра рыдает: «Дай мне то и это дай^[25]!
Встань! Иди! А денег нету, так займи или продай!»
Недовольная тобою, в тот же миг тебя предаст,
Оболжет тебя, ославит, темным слухам пищу даст;
Если только ты в отъезде, — не гнушается у слуг
Без стыда искать в постели ласк любовных и услуг.
Если фердж ее в охотке, не сводя своих колен,
Вставить только и мечтает посередке крепкий член.
Так спаси же нас, Всевышний, от любовных их атак,
А особенно — идущих от старух. Да будет так.