|
|
|
БородаПётр Семёнович всю жизнь носил фальшивую бороду. Понятно, что просто так фальшивой бороды никто носить не станет, потому что она чешется, колется, отклеивается и вообще доставляет много хлопот. Поэтому фальшивые бороды носят только по каким-то важным поводам. Скажем, вам необходимо кого-то зарезать. Казалось бы, тут фальшивая борода может прийтись очень кстати — приклеили, зарезали кого нужно, да и выбросили бороду в мусор от греха подальше. Но милиция ведь тоже не лыком шита: она может запросто приклеить вам первую попавшуюся бороду и показать вас старушке, которая как раз у того, кого вы зарезали, хотела пустую бутылочку попросить. А если вам правильную бороду приклеить, то вас и трезвый человек как Карла Маркса опознает, а что уж там говорить про с утра пьяную старушку. Вот вы и попались, даже если в этот раз и не вы резали. Осторожнее нужно, с бородами-то. А Пётр Семёнович придумал очень хитрую штуку: он наклеивал бороду только тогда, когда вёл себя прилично — ходил на службу, здоровался с соседями, выносил мусор или голосовал за какого-нибудь депутата. А потом за угол свернёт, бороду отклеит — и чистая сволочь: всех ограбит, а кого не ограбит, тому в рожу плюнет. Правда, надо сказать честно: убивал он редко. Ну, если кто-то совсем уж неприятный, он того зарежет, конечно, но без всякого удовольствия. А вот грабить — просто за уши его не оттянешь. Ничем не побрезгует: ясли, собес, дурдом, общество слепых, союз писателей — святого для него не было. Зайдёт и ограбит до нитки. Милиция потом свидетелей допросит: кто грабил? Как выглядел? Борода? Усы?
Татуировки? Да нет, отвечают свидетели, неприметный такой, чисто выбритый.
Даже фоторобота приличного не составишь. Один раз милиция к нему домой
пришла, а он дверь открыл, из бороды папироска дымит. Чем могу помочь? —
спрашивает. Ну не могла же у человека за один день такая бородища вырасти?
Соседку потихоньку допросили, а она — что вы, что вы, говорит,
он вчера со мной здоровался, а борода у него спокон веку, зато вот пенсию
второй месяц задерживают, вы уж там разберитесь.
А Пётр Семёнович от такой безнаказанности совсем распоясался. Особенно полюбил он грабить одиноких женщин. Разузнает, бывало, что у какой-то женщины в Стерлитамаке есть троюродная родственница Ирина Михайловна, и придет в гости как бы от этой Ирины Михайловны, баночку смородинового вареньица передать. Женщина одинокая, обрадуется, чаем его напоит. И он культурный, вежливый, выбритый и одеколоном пахнет. При этом специально заранее пуговицу себе на рубашке оторвёт и в карман положит. Женщина, когда оторванную пуговицу увидит, так вся и задрожит от радости — неженатый значит. Рюмочку ему нальёт, капусточки наложит, сама насолила, да есть некому. А он, мерзавец такой, грабит не сразу. Он сначала пообживётся, духи какие-нибудь
подарит, выключатель починит, цветочек принесёт. У женщины уже и так рот
до ушей, а тут он и вовсе: а что бы, предлагает, нам обои не переклеить,
я, дескать, непревзойдённый обойщик. И действительно: заявится утром с
десятью рулонами и по всей квартире их раскатает. Женщине на работу нужно
бежать, а он уже клейстер развёл, мебель сдвинул, напевает. Ну и оставит
она его одного в квартире. А когда вернётся — там не то что
новых обоев не наклеено, но и старые гэдээровские ободраны, лампочки все
вывернуты и смеситель в ванной снят. Не говоря уж про деньги и драгоценности,
которые этот негодяй вместе с полотенцами из шкафа уволок. Женщина, конечно, бежит жаловаться в милицию. А та, только её на пороге завидит, уже вздыхает: тихий? Гладко выбритый? Ну, пишите заявление. Женщина слёзы по лицу размажет, накарябает чего-нибудь и идет в пустую квартиру на полу спать. А милиция это заявление в папку положит и матом ругается: ну никак не может она этого грабителя поймать, хоть лопни. А папка уже до того толстая, что её даже со шкафа никто снять не может — запихают в неё очередное заявление кое-как, и всё.
А попался он очень глупо: забыл однажды вечером кран на кухне закрыть. Бабка с нижнего этажа как увидела, что у неё угол мокрый, сразу вызвала милицию. Когда милиция ему в дверь забарабанила, он вскочил, спросонья ничего не понимает и бороду забыл надеть. Открыл, бабка-то сразу на кухню понеслась, а милиция с прищуром смотрит: ага — тихий, гладко выбритый, всё сходится. И борода на стуле лежит, проветривается. Документики, гражданин.
Началось следствие. Сняли кое-как том со шкафа и три года грабёж за грабежом расследовали. А на четвертый год милиция за голову схватилась — дело только до сто сорок седьмой страницы расследовано, при том, что всего этих страниц тысяча восемьсот сорок две. Задумалась милиция: это что же получается — все дела забросить и заниматься одним негодяем тридцать лет без выходных?
Неизвестно, до чего бы там милиция додумалась, но, к счастью, всё решилось само собой: зашёл как-то утром надзиратель в камеру, а Пётр Семёнович вытянулся на нарах и руки на груди сложил. И борода у него белая как снег. Подёргали бороду — настоящая, хотя вче-ра ещё никакой бороды не было, а сегодня вон какая вымахала, и светится как будто. Та милиция, которая верующая, даже перекрестилась. Вот ведь как бывает: жил человек — сволочь сволочью, а помер — и посмотреть приятно.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||
Последнее изменение:
4.04.2006
|
|||
dimkin 
Наверх