На главную

XII. О завершении строения крепости и рукописи о нем

Сентябрь 1703 начался тем, что 1 числа издан был царский указ 'О присоединении к ведомству губернатора Александра Даниловича Меншикова городов Пошехонья, Белоозера и Каргополя с уездами'. Приказано было 'ведать их к Олонецкой верфи, где корабли строят... Да на Олонецкую ж верфь выслать стольника Ивана Васильева сына Кикина... а с ним подьячих'.

Укреплялось губернаторство Меншикова.

Укреплялась Олонецкая верфь. Укреплялось строительство Петербурга, ибо Данилыч мог теперь варьировать умножившейся рабочей силой.

Укреплялось, между прочим, и семейство Кикиных: помимо Александра в ближайшем окружении царя оказывался также и брат его Иван.

2 сентября царь писал на Сясь Ивану Татищеву:

'Сват.
Как сие писмо получишь, тотчас пришли мастероф Голанских, а у себя оста[вь] одново для отделки досталных 3-х судов, потому что сего лета они не поспеют; а готовые не мешкаф отпускай в указныя места.
Также пришли лоцманоф 7 или 8 человек, кои останутца за отпуском 3-х шмаков.
Piter' 418).

Письмо это лишний раз подчеркивает, что ни в середине мая, ни в последующие месяцы года царю Петру просто нечего было делать на Сясьской верфи: суда, строившиеся там, не были все еще отделаны.

Эта верфь царя не интересовала.

В тот же день Иоганн Рейнгольд фон Паткуль прибыл в Варшаву, опередив Вицлебена.

Король Август дал аудиенцию российскому послу князю Долгорукову, начав с ним переговоры о польско-русском союзе.

4 сентября царь не без гнева отвечал воеводе Петру Апраксину на его августовские жалобы по поводу приказа встать на оборону Ямбурга, Ямского и Копорского уездов:

'Писмо вашей милости я принял и, выразумев, отвечаю.
Пишешь ваша милость, что зело у вас малолюдно и пехоты нет.
Когда Борис [Шереметев] писал мне о походе своем в Лифлянды и чтоб вам быть у Ям ради береженья того края, тогда я на то позволил, а при том же именно писал, чтоб вам оставить 3 полка пехоты.
На которое писмо мое паки Борис писал, что те полки оставил по моему писму.
И так кажетца, что при сей пехоте тою вашею конницею от одной толко Ругодивской [Нарвской] конницы, во время бытия ваших войск в Лифляндах, оберегать возможно, потому что не свободно им ныне собором ходить, имея неприятеля внутрь себя.
А когда возвратятца из походу, тогда будет еще к вам в прибавку 2 или 3 полка драгунских, коим зимовать на Сомре.
Тут же пишете, чтоб вам вину отдать и не уморить, и о том, ей, не знаю, что писать, понеже вины вашей никакой не знаю; а что нужно, как не делать?
А что про морские суда писал вам Борис, о том я не знаю, как отповедовать, понеже коннице великая деференция с морем...
За вложенную вашу цыдулку зело благодарен вам, в которой изъявляете о уготовлении 1 500 четвертей ржи, о чем и паки благодарствуем' 419).

В тот же день канцлер Головин писал царю:

о покупке пушек в Англии (своих пока не хватало), а также голландских фузей и шпаг;
о надобности послать в Венецию для набора морских офицеров Луку Лица или Луку Демьянова (Дамиани), которые сейчас находились уже в Азове;
наконец - о необходимости помощи королю Августу, 'чтоб отчаяние не учинил от самой горести своей... и зело я о том сумлеваюсь, что он не ласково к денгам и ко всему поступает' 420).

7 сентября посол князь Долгоруков и Паткуль известили царя и Головина о своем свидании с Августом.

8 сентября Петр I послал письмо в Москву - князю-кесарю Федору Юрьевичу Ромодановскому:

'Mein henadishe her.
Приносящего вам сие писмо прошу удоволствовать лекарем для его болезни, о котором он просить станет.
Вашего величества нижайший слуга Piter.
С карабля Стандарт именуемого.
Сентября в 8 д. 1703' 421).

Кого именно посылал царь к Ромодановскому и в чем состояла его просьба, мы сегодня не знаем.

Но в письме этом важен для нас 'адрес', свидетельствующий, что Петр пребывал в этот день на фрегате 'Штандарт'.

С какой целью царь был на 'Штандарте', мы узнаем из 'Юрнала' Ивана Немцова:

'Сентября в 8 д. тоесть всреду карабли отсель пошли.
И Господин капитан' 422).

В этой записи тоже важен один момент: Немцов фиксирует отплытие кораблей 'отсель', со Свири, сам, несомненно, оставаясь пока на Олонецкой верфи.

Итак, 8 сентября, в день Рождества Пресвятой Богородицы построенные на Свири суда двинулись к Ладожскому озеру, а затем - к Неве и к Санктпетербургской крепости.

О походе этом 'Книга' свидетельствует следующее:

'Карабль Штандарт... Капитан на сем карабле пошел в поход господин Петр Алексеевич Михайлов [царь Петр I]...
Галиот Почт... В поход на нем пошел Ермолай Анисимов сын Скворцов...
Буер Велком званием флейт... В поход на нем пошел Степан [отчество не названо] Буженинов. Отпущено на флейте капитану Петру Лобику (и - перечень отпущенного. - А.Ш.)...
Буер Бир Драгос... На буере пошел Михаил Иванов сын Щепотев...
Буер Веин Драгор... В поход на нем пошел князь Матвей княж Петров сын Гагарин...
Буер Зак Драгаль... В поход на нем пошел Сергей [Леонтьевич] Бухвостов...
Буер Зов Драгаль... В поход на нем пошел Василей Дмитриев сын Корчмин...
Шмак Корн Шхерн... В поход на нем пошел англичанин Луднакт Лунг...
Шмак Гут Драгор... В поход на нем пошел Филимон сын Монсов ¹...
Галиот Соль... В поход на нем пошел Иван [Лукич] Володимеров» 423).

Плавание продолжалось успешно примерно до 12-13 сентября, когда на подходе к Шлиссельбургу 'капитан Петр Алексеевич Михайлов' посадил корабль 'Штандарт' на мель в Ладожском озере - судя по всему, на отмели, идущей от Кобоны до острова Кареджи.

Карта-схема Шлиссельбургской губы Ладожского озера (по Р. А. Нежиховскому) с показанием мелей и отмелей.

Рувим Нежиховский пишет об этих местах в книге 'Река Нева и Невская губа': 'Исток реки Невы отделен от Шлиссельбургской губы широкой отмелью, представляющей собой сложную систему песчаных мелей и банок с рассеянными повсюду камнями и валунами. В плане отмель имеет вид сужающейся воронки с островом Орешек в вершине. Отмель перегораживает Шлиссельбургскую губу с севера на юг, ширина ее около 8 км; глубина на отмели 1,8-3,0 м... В губе имеются три небольшие группы островов - Зеленцы, Кареджи, Киревядь. В низкую воду острова Кареджинской группы соединяются с берегом песчаной косой' 424). Вот в такую низкую воду Петр и посадил фрегат на мель. Потом царь пересел на другое судно, оставив на месте аварии (снимать 'Штандарт' с мели) Василия Корчмина с Гаврилой Кобылиным, и - в середине месяца - прибыл в Санкт-Петербург. Меж тем 9 сентября Вицлебен добрался до Варшавы, на целую неделю отстав от Паткуля, который уже вовсю вел там переговоры с королем Августом, бомбардируя своими многословными письмами царя Петра и канцлера Головина.

11 сентября в столице вышел ? 27 'Ведомостей'. В нем, как обычно, много сведений, относящихся к уже отшумевшим событиям. Это объясняется, между прочим, и тем, что вести о них получены из дальних городов.

К примеру, информация из Москвы от 10 июня пришла из Стокгольма 6 августа:

'Вчерашние грамотки из Шлотбурга возвещают, что крепость Копорье между Шлотбургом и Ямами, его царского величества войску здалась, и таким обычаем вся Ижерская земля, кроме Ивана города, всему государству паки покорилась' 425).

В сообщениях же от 19 июля из Мемеля и Колывани, от 21 июля - из Юрьева, от 23 июля - из Королевца, от 3 августа - из Нарвы через Стокгольм муссируются слухи о '60-тысячной армии' русских (там таковой, как читатель знает, не было), вознамерившихся овладеть Нарвой, Выборгом, Кексгольмом и Финляндией.

Любопытно упомянутое ранее сообщение из шведской столицы:

'Из Стекольны, августа в 10 день.

Генерал Крониорт намерился, у Шлотбурга на настоящие московские войска напасть, и чтоб возможно новозачатому строению помешать' 426).

11 сентября Федор Апраксин отослал из Воронежа в Петербург письмо, которое должно было раздражить царя Петра:

'Дерзнул у тебя, государь, милости просить, по писму брата моево: писал ко мне, что велено ему иттить к Ямам з двумя драгунскими полками, в которых в обоих менши полуторы тысячи человек, и велено ему беречь Ям и Копорья с уезды; а пехоты ни единого человека нет; чтобы ты, государь, милость показал: указал бы ево от тово учинить свободна. Естьли тебе, государю, не в гнев, умилосердься над ним, прикажи ево свободить ни ради чево, чтоб не стратить твоего государева дела.
Умилосердись, государь, ради моих болезненных слез, сотвори милость свою.
С кем ему такую великую украину охранить?
Кроме самой ево погибели ничево не будет' 427).

В этот же день к царю Петру обратилась с посланием из Москвы его фаворитка Анна-Маргарита Монс:

'Благочестивый великий Государь, Царь Петр Алексеевич! Многолетно здравствуй.
О чем, Государь, я милости у тебя, Государя, просила, и ты, Государь, поволил приказать Федору Алексеевичу [Головину] выписать из дворцовых сел волость ², и Федор Алексеевич по твоему Государеву указу выписав, послал к тебе, Государю, чрез почту, и о том твоего, Государева, указа никакого не учинено.
Смилостивись, Государь Царь Петр Алексеевич, для свего многолетнаго здравия и для многолетнаго здравия государя царевича Алексея Петровича: свой Государев милостивый указ учини'.

Далее - приписка по-немецки:

'Я прошу, мой достойнейший государь и Отец, не отвергнуть моей нижайшей просьбы и, ради Всевышнего, пожалуй меня - твою до самой смерти покорнейшую рабу. А.М.М. - 11 Сентября' 429).

Анна Монс имела резон поторопить царя с оформлением его подарка, тем более, что уже в конце года она потерпит полный крах во взаимоотношениях с Петром (правда, подаренной деревни царь у нее не отнимет).

15 и 16 сентября воевода Петр Апраксин совершил инспекционную поездку от Котлинской мызы (местонахождение ее сейчас точно определить затруднительно), о чем в скором времени (через три дня) сообщит письмом царю.

Алена хорошо знала петровских корабелов: об этом говорит свободное упоминание ею Ермолая Скворцова.

Во-вторых, встает вопрос о скампавее, упомянутой в письме.

На первый взгляд, ни о каких скампавеях - парусно-гребных и достаточно подвижных судах - в 1703 г. речи, вроде, не шло. Но 7 ноября Федор Салтыков ясно пишет царю Петру:

'Скампавея образцовая отдана Якову Колю ³' 432).

Так что мы можем установить время создания этого судна: до 16 сентября.

В-третьих, встает и вопрос, связанный с поездкой Ермолая Скворцова.

Если верить данным 'Книги', он 'пошел в поход' на 'Галиоте Почт', 'спущенном на воду июня в 22' 433).

Однако в 'Юрнале' Немцова ясно сказано, что 'галиот имянуемой куриер', спущенный на воду 22 июня, через четыре дня, после соответствующей оснастки, был 'отпущен в Шлот Бурх с Иваном Володимеровым' 434).

Письмо 'невестки Алены' подтверждает, что до 16 сентября Ермолай Скворцов оставался на Лодейной пристани.

Следовательно, во-первых, он 8 сентября вместе со всеми в поход не пошел.

А во-вторых, когда он и двинулся в поход - то есть, по письму Алены, 16 сентября, - то пошел он в поход не на галиоте 'Курьер', спущенном 22 июня, а на почт-галиоте, который спустили на воду 15 августа (значит, здесь сведения 'Книги', а вместе с нею и 'Списка' неточны, и их надо воспринимать с известной поправкой).

Что же до Ермолая Скворцова, то он присоединился к стоявшему в Шлиссельбургской бухте флоту, видимо, в начале двадцатых чисел сентября.

Наконец, тема 'невестки Алены' побуждает нас обратиться теперь и к теме 'часа Екатерины'.

Дело в том, что знакомство царя Петра с Екатериной (Мартой Сковронской) состоялось, вероятней всего, где-то в это именно время.

Я выше писал, что некоторые историки, занимавшиеся взаимоотношениями царя и 'домоправительницы Меншикова', обратили внимание на письмо Петра от 28 сентября 1711 г., в котором встречается фраза о 'начальном дне нашего добра', - и сочли, что именно 28 сентября и произошло знакомство царя с будущей женой.

Однако 28 сентября 1711 г. царь упомянул в письме к жене не о каком бы то ни было событии из их личной жизни, а о годовщине победы в сражении при Лесной.

Но первая встреча Петра с Екатериной произошла, несомненно, не в самом конце 1703 г. и не в Москве, а здесь, на Неве, причем, вероятно, где-то около середины сентября.

Читатель помнит, вероятно, что в начале августа Меншиков привез свою новую 'домоправительницу' в Петербург, - а там и случилось то, о чем поведал позже Франц Вильбоа в 'Рассказах о российском дворе' (автор, правда, приводит спорные обстоятельства времени события, но мы их опустим: нас интересует психологическая канва этих событий, а не выкладки Вильбоа-хрониста):

'Царь... остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Екатерину в числе прислуживающих за столом.
Он спросил ее, откуда она и как тут ее приютили. И поговорив ухо на ухо с этим фаворитом, который отвечал ему лишь кивком головы, он долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая ее, сказал ей, что она умна, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату.
Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений.
Меншиков принял это как должное - и красавица... провела ночь в комнате царя... На следующий день царь... возвратил своему фавориту то, что тот ему одолжил...' 435)

Вот такого рода контакт Петра с Екатериной вполне мог произойти в сентябре 1703 г. Эти 'заимствования' и 'возвраты' могли повторяться и до отъезда Петра в Москву, хотя 'отвлекающих моментов' в это время у него было достаточно.

Более же сильная привязанность к меншиковской домоправительнице пришла к царю уже в конце 1703-начале 1704 г. - и не без того, что (усилиями Меншикова, кстати) Петр в конце 1703-го расстался с Анной Монс, пока еще ждавшей его в Москве.

18 сентября Паткуль послал Петру I письмо, в котором сообщал о договоренности с королем Августом относительно заключения секретного, 'вымышленного' договора о союзе:

'Понеже подозрительно было б так являться, будто ничего особливого с королем мы не становили, ибо невозможно и заплату [выплату] помощных денег тайно отправлять, того ради хощем мы притворные трактаты зделать и оные явно разгласить, в которых содержано будет, что ваше царское величество все протчие намерения даже до общаго заключения вместе с королем и Речью Посполитой отлагаете, междо тем же королю несколько тысяч рублев на некоторой заклад в Саксонии за достойные свершки взаймы дать хощете, которой договор толь крепкой дружбы меж обоими потентатами не даст знать, и тако и ревности [польской шляхте] не приключит' 436).

В этот день в Москве вышел ? 29 'Ведомостей', в котором были помещены сообщения о битве с Кронъйортом на реке Сестре (от 23 и 29 июля из Риги и от 26 июля -из Митавы).

В информации от 6 августа из Митавы сообщалось о намерении шведского генерал-поручика Майделя соединиться с финскими войсками.

Чувствовавший, видимо, недовольство царя воевода Петр Апраксин писал своему государю 19 сентября:

'Премилостивейший Государь.
Сего сентября в 15 и в 16 день ездил я ис табра своего со многими людми к морю, где впала река Луга, и от моря вверх по Луге реке до Ям, для осмотру причинных мест и неприятелских людей, и близ Ругодева [Нарвы] твои Государевы ратные люди при мне взяли шесть человек рейтар в трех верстах от Города, которых языков послал к тебе, Государю, с отютантом моим Семеном Челищевым, и что ныне в Ругодеве и в Ыване Городе воинских людей и о иных ведомостях сказывали те языки имянно, и роспросные их речи послал для известия с ним же, Челищевым, особо.
Раб твой Государской Петр Опраксин.
С табору от мызы Котлинской.
Сентября 19-го 1703-го' 437).

Петр I распоряжался в это время в Петербурге делами, которые имели отношение и к концу этого, и к будущему годам.

20 сентября он послал указ Ромодановскому о присылке в Новгород одежды на 4 000 человек: гвардия должна была идти в Москву уже в холодное время года, а потому нуждалась в теплом обмундировании.

В тот же день он - по просьбе Паткуля - подписал 'в нашем главном стану в Санкт-Питербурхе' грамоту главному врагу короля Августа и другу Швеции кардиналу примасу Михаилу Стефану Радзееновскому, архиепископу Гнезненскому, рекомендуя ему Паткуля как своего представителя для переговоров.

21 сентября на Олонецкой верфи заложены были две мощные галеры - будущие 'Александр Македонский' (мастер Лютр Лютерсон) и 'Святой Федор Стратилат' (мастер Сите Мелес), - которые сойдут на воду в мае будущего года.

23 сентября Петр вновь пишет Ромодановскому:

'Henadihste her.
Аз доношу Вашему Величеству, что добрых людей довольство имеем; ныне же зело нужда есть, дабы несколко тысяч воров (а имянно, если возможно, 2 000 ч.) приготовить к будущему лету, которых по всем приказам, ратушам и городам собрать по первому пути, которые посланы в Сибирь, а ныне еще в Вологде.
Piter.
Из Санктпитербурха, в 23 д. сентября 1703' 438).

Многие историки полагают, что распоряжение это относится к рабочей силе, которой требовало городовое строение. Однако строительство Санкт-Петербурга вели люди подневольные, но свободные. 'Воры' же надобны были для работы на галерах.

Вот что пишут об этом авторы 'Истории судостроения':

'Труд гребцов на галерах был поистине адским.
Поэтому на первых восьми галерах Российского флота постройки 1703-1707 гг., отличавшихся особо крупными размерами, на веслах сидели невольники.
Каждый из них был в кандалах и наручниках и приковывался к своей лавке, на которой он проводил все время, пока галера находилась в море.
Спали гребцы на палубе, между банками, куда, как можно догадаться по скупым документальным свидетельствам, на ночь постилались либо кожи, либо войлок.
Не случайно [шаутбенахт галерного флота Иван] Боцис считал необходимым установить на корме галер по четыре небольших пушки, обращенных в сторону гребцов, 'чтоб не бунтовали'' 439).

Строительство галерного флота, как мы помним, началось 29 июля - и приняло весьма большие размеры к концу года.

Вот царь Петр и смотрел в будущее...

26 сентября Петр I утвердил верительную грамоту Иоганну Рейнгольду фон Паткулю как чрезвычайному посланнику к королю Августу и Речи Посполитой обоих народов короны Польской и Великого княжества Литовского, - причем, царь лично подписывает эту грамоту, 'чего преж сего не бывало', как пишет в сопроводительном письме канцлер Головин.

В тот же день царь Петр составляет послание к Федору Апраксину в Воронеж, в котором пишет о его брате Петре:

'В том же писме положена цыдулка, в которой пишите, что писал к вам брат ваш, что он послан в Ямы с двумя толко драгунскими полками Новгороцкими, а пехоты ни единого полку нет: на которое ответствую, что хотя и родной вам брат писал, однако ж, чаю, поверите и мне: истину пишу, что, прежде его приходу к Ямам, оставлены два пехотные старые полки, а имянно: Вилимов полк фон Делдина, да Петровский полк Девсена (к тому ж и фон Вердина стоял несколко недель), кроме 1 200 ч., которые в Ямах в гварнизоне; к томуж ныне войски наши в Лифляндах; и кажется, от [против] одних толко Руголевцев конных (которых с 700 нет) стоять мочно; а как отделается город, то и его полки отпустятца к нему [Петру Апраксину], также и Репнин совсем зимовать будет в Ингрии, то есть отсель [из Петербурга пойдет] даже к Ямам.
Зело досадно, что пишут все ложь, да бедство, чего не бывало.
О чем я прошу, пожалуй, отпиши к нему, чтоб он ответствовал против сего писма: так ли все, или я солгал? Тогда увидишь истину.
Никто не хочет прямо трудитца, толко скользь.
Жаль, что вам нанесли печаль, а гей! напрасно' 440).

В этот день задул восточный ветер - и Петр с нетерпением стал ожидать прихода флота от истока Невы.

28 сентября царь, получив в Санкт-Петербурге от короля Августа письмо с заверениями о желании заключить польско-русский союз, распорядился, чтобы Головин составил 'Статьи к союзу', после чего отослал в Шлиссельбург гневное послание сержанту бомбардирской роты корабелу Гавриле Алексеевичу Кобылину, находившемуся при флоте:

'Хер.
Зело удивляюсь о вас, что вы по се время мешкаете.
Уже третий день севодни, как ветер по вас, а вас нет; или что зделалась?
Дайте ведомость, за чем так мешкаете?
Piter.
Из Санкт-Питербурха, в 28 д. сентября 1703' 441).

Однако, судя по всему, Кобылин с Корчминым, Бужениновым, Бухвостовым, Володимеровым, князем Гагариным, Лунгом, Монсом, Скворцовым и Щепотевым как раз уже двинулись со всем флотом в путь вниз по Неве.

29 сентября было полно разнокалиберных событий.

Во-первых, Петр I составил послание королю Августу, в котором окончательно подвел черту под 'темой Вицлебена':

'Предлагаю вашему величеству: если будет вам доносить каммергер Виц-Лембех ⁴ (как уже сам он писал) о писмах наших, что оныя бутто писаны без моего приказу, но на подписанном моем листу чинили некоторые наши министры (которых он зело добрым куплюментом почтил, о чем известно будет потом вам), которой лжи не изволте верить: понеже оным здесь играть не привыкли.
И для той верности, что оныя суть подлинно по моему приказу писаны, я принужден во обличение оному, сей лист писать весь своей рукою' 442).

Канцлер Головин тоже писал в этот день в Варшаву - Иоганну Рейнгольду фон Паткулю:

'ЕЦВ вашу учиненую реляцию зело милостиво и с совершенным доволством принял, что вы счастливо и прежде Вицлебена к королю доехали и от ЕКВ толь изрядно и приятно приняты и что ЕКВ ныне все погрешения, прежде учиненные, признавает и ныне твердое намерение с ЕЦВ восприяти изволяет, токмо бы от ЕЦВ ему помощными денгами вспоможение учинено было, еже ЕЦВ учинить намерен, яко же вы то ис приложенных пунктов, которые на последнее королевское от князя Долгорукова присланное объявление от ЕЦВ определенно усмотрите' 443).

В тот же день оба письма эти были отосланы в Варшаву с Григорием Островским, а на следующий день Головин послал князю Долгорукову и 'Статьи к союзу'.

Что касется писем, то 29-м сентября помечено большое и по-своему весьма поэтичное письмо Бориса Петровича Шереметева к Петру I. В нем генерал-фельдмаршал подводил предварительные итоги похода в Лифляндию.

Этим итогам, походу и письму от 29 сентября посвятил эмоционально яркий эпизод книги 'Фельдмаршал Б. П. Шереметев' историк Александр Заозерский:

'22 августа отряд [Шереметева] выступил и 29-го подошел к Торменкуле-мызе. Там стоял шведский 'отводный караул', который при подходе русских отступил к Ракобору [Раквере], где в то же время находился неудачливый противник фельдмаршала генерал Шлиппенбах со своими полками. 'И я, - писал Шереметев Петру [в послании от 29 сентября], - шел с великим поспешением, чтоб его застать (т.е. у Ракобора. - А. З.), и он, не дождався меня, оставил табор, что в нем ни было, и побежал к Колывани [Ревелю] и за собою мосты разметал, и обняла нас ночь, и лошади наши томны стали...' Остановились на отдых, а Шлиппенбах 'во всю ночь бежал...' 5 Шлиппенбах благополучно ушел, но цветущие ливонские города ожидала горькая участь. В первую очередь испытал ее Ракобор. Видимо, у самого фельдмаршала было в душе сожаление, когда он описывал этот город в письме к Петру: 'И домы тут великие были каменные, слободы большия, строение немалое, ратуша гораздо хороша и кирка каменная, и всяких припасов во всех обывательских домах было много...' Все это - и не только город, а и его окрестности - было разорено и сожжено. Конечно, разорение сопровождалось грабежом: '...все ратные люди удоволствовались как в харчах, так и в конских кормах...' И вдруг в тоне письма - неожиданная шутливость, объясняющаяся общим стилем придворных петровских нравов: '...только мне, - жаловался фельдмаршал, - учинили великую обиду: где я стоял в королевском доме, все ренское и шпанское вино выпустили за посмех.

Хранящийся в петербургском Русском музее портрет Бориса Петровича Шереметева работы неизвестного художника конца XVII столетия.

Такой негодный народ! Толко доволствовался аптекарскими водками...'
А дальше опять в прежних тонах:
'...и каков тот Ракобор был жильем и богат припасами, и какия места, изволишь уведомитца от присланного моего и от языков, а всего истинно, государь, не описать'  ⁶.
В письме называется еще ряд городов: Панда, Вильнев, Руин, Карнус ⁷, и о каждом из них речь заканчивается одной и той же короткой, но от повторения приобретающей особую выразительность фразой: 'и ото город разорили ж'.
В заключение ко всему отчету читаем:
'...и пришел на те же места разоренные, где прошлова года был. И больше того чинить разорения и всего описать невозможно'.
Но у фельдмаршала зато и не было сомнений в целесообразности или военных результатах произведенного разгрома:
'И как им, неприятелям, нынешнюю зиму осталныя свои войска чем прокормить, бог знает, можете, ваше величество, сами рассудить...'
Но вот поход достиг своего конечного пункта ⁸, и Петр мог быть доволен достигнутым результатом. Он и не ставил походу больших задач' 444).

Итак, на следующий день по написании письма к царю генерал-фельдмаршал Шереметев завершил свой осенний поход 1703 г. в Ливонию и Лифляндию - и начал собираться к поездке на Неву, в Петербург, откуда он собирался вернуться в Москву вместе с царем и его окружением.

Произошло 29 сентября и еще одно большое событие. О нем - текст надолго оставленной нами рукописи 'О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга'.

* * *

'[8(об.)] .29. [сентября] оная Санктпетербурская крепость с великим поспешением отправляема [была] ⁹ работою и в .5. месяцов [9] {земляная Санктпетербургская крепость} ¹⁰ работою кончана, и в ней деревянная церковь во имя верховных апостолов Петра и Павла построена и освящена, которая при окончании каменной Петропавловской церкви перенесена и поставлена при салдацких слободах и ныне церковь во имя святаго апостола Матфея /1/ ¹¹' 445).

<>

Фразу об освящении храма следует, конечно, рассматривать в контексте приведенных выше записей о том, что это сделано было лишь в апреле 1704 г. Ни эта, ни следующая записи не говорят об освящении собора 29 сентября или 1 октября - значит, их надо оценивать не как хроникальные, но как осведомительные и относящиеся к последующей судьбе храма.

Наконец, еще один, относящийся уже к 1 октября эпизод рукописи. Он приписан авторским почерком и его более светлыми чернилами на полях (при брошюровке рукописи этот текст обрезан - и реконструируется логическим путем).

Запись, датируемая 1 октября 1703 г., касается акта освящения Санктпетербургской крепости и завершивших его морского парада и празднества.

<>

'[9] Октября 1, то [есть] в день Покрова [Бо]гоматери ц[ар]ское величест[во] во оную Санкт[пе]тербурск[ую] крепость из[волил] иметь торже[ственный] вход и был[о] освящение гр[ада] Санктпет[ербур]га и хождение [с жи]вотворящими креста[ми] по стене гр[ада] и кропление свя[тою] водою, и тот [же] день изво[лил] обложить и ц[ер]ковь Живон[ачаль]ныя Троиц[ы.] По вшествии [его] царскаго ве[ли]чества в Санк[т]петербурску[ю] крепость и [по] освящении [града] была многая [пу]шечная па[льба и] изволил куша[ть] в оной крепос[ти] в доме каменда[нта].
Веселие продолжа[лось] по 1 часа попо[луно]чи причем была [дру]гая пушечная [паль]ба с крепости и [со] стоящих на Неве ре[ке] фрегата, 5 шняв и 8 яхт' 446).

<>

Из 'Исторического собрания списков кавалерам четырех российских императорских орденов...' мы знаем, что 1 октября - вероятно, как раз во время праздника - французскому генерал-инженеру Жозефу Гаспару Ламберу де Герэну вручили орден Андрея Первозванного.

О том, за что француз был удостоен этой награды, я уже писал выше.

Впрочем, не исключено, что 1 октября он орден именно получил, а решение о награждении царь принял много раньше, ибо цесарский резидент Плейер сообщал о награждении Ламбера еще в письме от 25 сентября:

'Французские офицеры, кажется, мало-помалу попали в большую милость к царю как, например, один французский инженер, который хотя и хорошо выполняет свои деловые обязанности, однако иногда разыгрывает придворного шута; он был удостоен рыцарского ордена святого Андрея, и еще царь предложил ему просить себе милости, и он просил освободить и простить капитана (того флорентинца, который из-за дуэли клал голову на плаху, однако был лишь сослан в Сибирь), и эта просьба была выполнена, за капитаном послали в Сибирь и вызвали его в лагерь'.

Наши симпатии в Ламберу выросли, не так ли?..

В этом же письме, к слову - сведения о Балтийском флоте и о воздействии строительства на Неве на экономику страны:

'Его царское величество вернулся из Олонца в Ниеншанц [из Лодейного Поля в Петербург] с несколькими большими кораблями, и туда будут собирать всех немецких и русских матросов и корабельщиков со всего царства, а также туда будут отправлены почти все другие русские ремесленники и рабочие люди.
Туда также пошлют из Москвы все масло, зерно, чеснок, лук и многие другие съестные припасы, из-за чего тут все так вздорожало, что люди еще долго с трудом смогут покупать и получать необходимое пропитание'  447).

Сообщение рукописи 'О зачатии и здании...' понуждает еще раз вернуться к уже знакомому, вроде бы, вопросу о числе судов, присутствовавших на празднике.

Дело в том, что, например, генерал Павел Бобровский авторитетно уверял в начале XX в.:

'Известно, что Петр прибыл к устью Невы на фрегате 'Штандарт'... в сопровождении 3 ластовых судов' 448).

Советский историк Владимир Мавродин, автор не менее известный, писал в книге 'Основание Петербурга':

'Уже летом (? - А.Ш.) 1703 года в Петербурге бросили якорь семь судов, построенных в Лодейном Поле, спустившихся по Неве из Ладожского озера' 449).

Наконец, современный автор Павел Кротов пишет - уже более, конечно, точно - в 'Истории судостроения':

'1 октября, в день освящения Санкт-Петербургской крепости, был дан салют со стоящих на Неве-реке фрегата, 5 шняв и 8 яхт ¹².
Это был весь корабельный состав парусного Балтийского флота на конец 1703 года. Состоял он из трехмачтового фрегата 'Штандарт', двухмачтовых судов 'Сясьские' 1-й и 2-й, 'Астрильд', вероятно, галиотов 'Курьер' и 'Соль' и восьми одномачтовых судов' 450).

Сопоставление данных 'Юрнала', 'Книги' (данные которой о походе в силу непонятных мне причин не принял во внимание вообще-то точный к фактам Павел Кротов) и 'Списка' дает нам основание привести полный список судов, которые стояли 1 октября 1703 г. на Неве перед Санктпетербургской крепостью:

один трехмачтовый фрегат 'Штандарт',
пять двухмачтовых судов - шнява 'Астрильд', флейт 'Вельком', галиоты 'Курьер', 'Почт' и 'Соль',
а также восемь одномачтовиков - буеры 'Бир Драгер' и 'Вейн Драгос', бот 'Гедан', буера 'Гут Драгор', 'Зак Драгаль' и 'Зов Драгаль', шмак 'Корн Шхерн' и яхта апрельского строения.

Это абсолютно совпадает с данными, приведенными в рукописи 'О зачатии и здании...', что не может быть простым совпадением - и представляет как 'рассказ Одинцова' , так и дополняющие его факты из повествования собственно автора манускрипта достойными не только нашего пристального внимания, но и достаточно высокого к ним доверия.

Вероятно, именно тут стоит завершить рассказ о рукописи 'О зачатии и здании..', выделив его в особую подглавку...

* * *

Вот - непроцитированные еще отрывки рукописи. Хочу предупредить, что они написаны слогом тяжелым - и в силу того трудны для мгновенного понимания, однако почитайте их.

<>

'[11] В 1714 году о сей северной монархии предложил князь Димитрей Кантемир за 7 лет прежде наименования России империею или монархиею, и прежде наименования царскаго величества императором, которое предложение напечатано {повелением его императорского величества. В предложении} ¹³ аравлене и равины сказывают: еже Север всем Вселенныя частем преодолеть имеет, паче же аравляне яко испытатели [11(об.)] физических вещей паче прочих за несуменное содержат монархии: восточную, полуденную, западную и северную.

Первую глаголют Восточную, вторую Греческую, третию Римскую, четвертую Северную, в которой всегда разные и великие процветали владычества.

Сию монархию насадит Бог единым от князей, всеми добродетельми и науками обогащенным, большая дела ясно покажутся, неже в тех трех прешедших монархиях.

Сию Северную {монархию} в последнем Кола в пункте полунощном версе быти утверждают полярную и привлекающую монархию нарицают (:1:)'.

Тут на полях редактор написал текст сноски, которую автор вписал ниже - под текстом и почерком более внятным:

'(1) Под Севером никаких государств и народов иных кроме державы Российския не обретается'.

Далее в рукописи идет такой текст:

'Иоанн Латоциний, славный физик и математик, в 1595 году [12] в книге о пременах государств и империев за 126 лет до принятия императорского титула Петром Великим и наименования царства Российского империею написал: известно есть, что зело храбрый принц придет от норда во Европе и в 1700 году начнет войну и по воле Божией глубоким своим умом и поспешностию и ведением получит места, лежащии на зюйд и вест, под власть свою и напоследок наречется император.

В явлении святаго и равноапостольнаго царя Константина и святаго {папы} ¹⁴ Силвестра ¹⁵ Царя града патриарху Филофею ¹⁶ [12(об.) {В явлении глагол святых царя Константина и папы Силвестра} ¹⁷; веси Филофей яко вся святая предана будет от Бога велицей Рустей земли и царя рускаго возвеличит Господь над многими языцы, и под властию их многие цари будут, и страна та наречется Светлая Россия.

Богу тако изволившу прославить Рускую землю и исполнить православие, величеством честнейшую сотворить паче первых. Повелением Божиим приидохом к тебе поведати сию тайну Божию, иже збудется во времена своя (1)'

Далее редактор начертал на полях (часть текста обрезана при брошюровке):

'...па Силвестр папствовал с 314, умер в ...6, Константин с 306 по ...7'.

Автор же сделал сноску под текстом:

'(1) Папа Сильвестр папствовал с 314. Умер в 336. Царь Константин царствовал с 306 по 337 год'.

Внизу страницы редактором зачеркнут текст:

'От Севера царь царей то есть император'.

А рядом - сноска писца:

'Пророк Ездра. Г. 26-я'.

Далее следует зачеркнутый автором текст:

'Сию четвертую монархию нарицают ноги железные, яко железо отончевает и умяхчает вся, тако и оная монархия [13] отончит и умяхчит их вся'.

На полях почерком писца написана сноска:

'Пророк Даниил во 2 главе и толковании сна Навуходоносору царю Вавилонскому'.

Приведу, наконец, еще один пассаж рукописи:

'И протчие многие о сем свидетелства, но не наношу многим изъяснением труда читателям, а явлено в книге о рождении сего великаго императора'.

Речь тут идет об упомянутом ранее сочинении Крекшина, помещенном в фолианте рядом с нашей рукописью; это и есть та книга, на которую ссылается автор.

И наконец - завершающий эпизод рукописи:

'В 1725 году марта в .10. день святопочившее тело великаго государя императора отца отечества Петра Великаго в сем царствующем граде Санктпетербурге, в соборной церкви верховных апостолов Петра и Павла, которой град и сию соборную церковь его царское величество своими руками обложить изволил, со многим плачем и великою печальною церемониею погребено' 451).

Последние слова рукописи, таким образом, прямо отвечают и на вопрос, поставленный в заголовке этого очерка: 'Был ли Петр I основателем Санкт-Петербурга?'...

Подводя итог всему связанному с рукописью 'О зачатии и здании царствуюшего града Санктпетербурга', я хочу еще раз напомнить, что заложенная в 1703 г. на Заячьем острове фортеция прошла три этапа на пути превращения в Санктпетербургскую крепость.

16 мая - в Троицын день, или в праздник Пятидесятницы - крепость была заложена.

29 июня - в Петров день - состоялось ее наименование.

1 октября - в день Покрова Пресвятой Богородицы - ее освятили.

Я постарался показать, что царь Петр присутствовал при всех трех этапах этого становления. Поэтому назвать его основателем Санкт-Петербурга - Города Святого Петра - мы имеем сегодня абсолютно все основания.

Наибольшее сомнение историков вызывало - и, увы, все еще у кого-то вызывает - участие Петра I в первом этапе.

Однако правильное прочтение и толкование 'Юрнала' бомбардирской роты и письма царя к Шереметеву от 13 мая, а также доверие, с которым мы можем теперь относиться к 'рассказу Одинцова', удостоверяют: уже 14 мая Петр был на 'Люст Еланде'.

Не меньшую озабоченность вызывает и отсутствие прямых указаний на Петра I, как на основателя крепости, в современных эпохе официальных документах и сочинениях. Но тут вполне справедливым и психологически точным представляется замечание Николая Павленко в его книге 'Петр Великий':

'Стремление царя остаться в тени можно объяснить...
Царь никогда не выпячивал своего руководства той или иной операцией, предпочитая скрывать за анонимными местоимениями множественного числа 'мы', 'нас' личный вклад' 452).

Добавлю: руководящую роль царя 'выпячивали' еще при жизни Петра (и сегодня 'выпячивают' - уже в качестве посмертной 'похвалы') творцы мифологемы о многоприсутствии Петра Алексеевича во всех сферах российской жизни.

Спокойный анализ весьма часто эту мифологему развенчивает (без всякого ущерба гению этого государя).

И - еще немного о факте участия Петра I в закладке крепости.

Психологические доводы обычно не входят в разряд решающих аргументов, - но разве это означает, что их вообще следует игнорировать?

А они, мне думается, говорят: эту крепость царь Петр просто не мог не заложить сам, лично.

Он любил все эти обряды закладки крепостей, их освящения, наименования (вспомните февральский эпизод с Ораниенбурхом!).

Любил все, что их окружало: религиозные церемонии и молитвенное пение, в котором сам принимал участие (у Петра был звучный, чуть хрипловатый баритон); праздничный шум, пушечную и ружейную пальбу, фейерверки; торжественные тосты и услады застолья; веселье и шутки, возможность находиться среди друзей.

Такой человек - не царь, а просто человек (а тем более такой человек, который был еще и царем) - не мог упустить радости участия в начале нового большого дела.

Не мог Петр отказать себе и просто в обычной прихоти.

Ведь этот тридцатилетний богатырь, живший яркой, насыщенной разнообразными деяниями и чувствованиями, полнокровной жизнью, отдавал должное многим человеческим слабостям. В военный поход он взял, скажем, семь подвод с платьем и инструментом, взял собак и мартышек (вероятно, для царевича).

Он любил работу, но любил и попировать, попраздничать.

Так было и в этом походе 1703 г.

Одиннадцатого апреля - пирушка в Шлиссельбурге по случаю спуска яхты.

Восемнадцатого - освящение шлиссельбургской церкви и фейерверк по поводу прихода полков.

Со второго по четвертое мая, после взятия Ниеншанца, царь пирует и разъезжает на лодках по островам Невской дельты.

Десятого - новое торжество в честь взятия двух щведских судов и участие в церемонии посвящения в андреевские кавалеры.

Тринадцатого - прогулка на яхте по Ладоге и празднование в шлиссельбургской церкви дня Владимирской Богородицы.

Ну, а шестнадцатого мая - одно из самых больших удовольствий его жизни: заложение новой крепости и праздник в его честь.

Разве мог такой человек поступиться этим удовольствием?

Нет, этот человек должен был заложить крепость сам.

Что, по моему глубочайшему убеждению, он и сделал.

* * *

А теперь можно вернуться к хронике октября 1703 г.

В день 1 октября на Олонецкой верфи заложена была галера, при спуске в 1705 г. получившая имя 'Любовь' (строил ее греческий мастер Юрья Русинов).

Тогда же Яков Коль заложил 16 скампавей и 10 бригантин.

Соотношение судов, отличное от данных 'Списка' - там говорится о 13 скампавеях и 13 бригантинах, - устанавливается по письму Федора Салтыкова от 7 ноября 1703 г., которое скоро будет приведено целиком.

Это были первые двадцать семь из тридцати четырех заложенных в октябре на Свири военных судов...

Первого же октября был подписан указ 'О подаче всяких чинов служивым и торговым людям сказок о дворцовых и о деловых людях для взятия в военную службу из дворовых в пятые, а из деловых седьмого человека' (один из этапов подготовки военной реформы!), причем велено было учинить о том приказ думному дьяку Андрею Андреевичу Виниусу с товарищи (что вовсе не означало полного прощения Виниуса: ему дали новое дело, а все прежние службы у него вскоре отнимут).

В тот же день князь Григорий Долгоруков и Иоганн Рейнгольд фон Паткуль заключили в Варшаве с королем Августом II союзный договор. Оставалось утвердить его.

И в тот же самый день вице-адмирал Гидеон фон Нумерс увел свою эскадру от подходов к острову Котлину. Думаю, произошло это потому, что швед получил через лазутчиков точные сведения о приходе русского флота на Неву.

Вероятно, 2 октября царь Петр вышел в залив на 'Штандарте', на котором через день получил письмо Меншикова от 3 октября:

'Мой господин Капитан, здравствуй.
Зело милость вашу мы здесь ожидаем, без которого стало нам скушно, потому что было сонце, а ныне вместо онаго дождь и великие ветры ¹⁸; и для того непрестанно ждем вас, а когда изволите приехать, то чаем, что паки будет ведро.
Не ведаем, для чего так замешкались; нам кажется, что мочно быть, потому что ветр способный. Разве за тем медление чинитца, что ренского у вас, ведаем, есть бочек с десять и болше; также и секу не без доволства; и потому мним что бочки испраздня, захотите приехать, или которыя из них рассохлись, замачиваете и размачиваете ¹⁹, о чем сожалеем, что нас при том не случилось.
Присем доношу вашей милости, что господин вице-адмирал Нуморс, который пред устьем стоял, виват октября 1 отдав, небезпечално о том, что за противным ветром болше караблей в устье не ввел, и так отъехал' 453).

На письме этом сделана была помета:

'Принето с почты на карабле Штандарте в 4 день октября и против сего ответствовано в то же число' 454).

Ответ царя не сохранился.

В тот же день на Олонецкой верфи заложили еще одну галеру -будущую 'Надежду': ее до мая 1705 г. будет сооружать греческий мастер Михайло Леонтьев.

4 октября Меншиков отвечал царю из Петербурга:

'Мой государь.
Челом бью на твоем жалованье, что ты изволил ко мне писать и об известии тех караблей, которые еще не бывали, также и о походе своем.
Однако мы разсуждаем, что сюда изволишь быть завтрашнего, то есть сего месяца в 5 день. Зело нам в милости вашей нужда...
Александр Меншиков. Охтября 4, 1703, в 3 часу по полудни' 455).

Вышел в этот день ? 29 'Ведомостей', в котором привлекают внимание уже упоминавшиеся сообщения из Озерного края.

Это, во-первых, информация из Риги от 24 августа о построении крепости 'в одной миле от Шлотбурга', в которой впервые на основании иностранных источников упоминается новый для Приневья топоним 'Питербург' 456).

А во-вторых, это сообщения от 22 августа из Гданьска с данными о точных потерях шведов в сражении на реке Сестре и из Берлина от 31 августа о дальнейших операциях россиян, направленных против отступившего Кронъйорта 457).

Вернувшись в Петербург, Петр I ответил 7 октября королю Августу на просьбу о разрешении ротмистру Яну Ларскому переселиться к родственникам в Литву:

'Ради настоящей войны с общим нашим... неприятелем, сего нам ныне учинить ради многих причин невозможно. По счастливом же окончании сей войны... потщимся вам... в желании вашем доволство учинить' 458).

Так что, исходя из сути царского 'временного' отказа, Яну Ларскому оставалось ждать удовлетворения его просьбы (то есть, до окончания Великой Северной войны) 'всего-то' восемнадцать лет.

Петр Апраксин вновь рапортовал в этот день царю о своем стоянии у Котлинской мызы, настойчиво повторяя при этом все свои прежние жалобы и просьбы:

'Нужно Драгун; в обоих полках [Дениса Девгерина и Андрея Мореля де Карьера] здоровых толко 1 038, а болных 190 человек, кроме тех, что отпущены в Ладогу 395 человек, из которых много и померло; а лошади Драгунские з голоду помирают, многие и померли; и не толко... овса, ни сена нет и не приготовлено; не знаю, для чего так Борис Петрович учинил, что... себе управил путь в доволстве, и полки распустил по станциям, и все у него ныне свободны; истинну... доношу, естли еще мне здесь побыть, Драгунские лошади все помрут... и мои клячи, также и у дворянишек [Новгородской иррегулярной конницы]... и самим есть нечего, хлеба в здешних местах нет' 459).

10 октября на Олонецкой верфи заложили два фрегата, строить которые поручили Питеру Корнилисену: 'Дерпт' и 'Кроншлот'.

Спустят их на воду в мае будущего года.

Петр I в этот день распорядился, чтобы 'князь-кесарь' Федор Ромодановский принял Сибирский и Аптекарский приказы, находившиеся ранее в распоряжении Андрея Виниуса. А Тихону Стрешневу царь указал передать Провиантский приказ (тоже наследние Виниуса) князю Петру Дашкову.

В тот же день Головин приказал выдать находившемуся в Москве Доминико Трезини двадцать рублей на пропитание.

Видимо, в период между 8 и 11 октября произошло знаменательное событие, в следующих выражениях преподнесенное в 'Журнале' Макарова:

'Октября в первых числах, когда уведали, что Вице-Адмирал Шведский Нумерс от устья Невы пошел с ескадрою своею для зимования к Выборгу, понеже тогда настали уже морозы и лед показался на реке; и тогда по его [Нумерса] отходе Государь с одною яхтою и галиотом ²⁰ ходил на море для осматривания Котлина острова, и вымеряв фарватер ²¹ и осмотря, положили там делать в море крепость ²²' 460).

В вышедшем 11 октября ? 30 'Ведомостей' обращает внимание сообщение из Копенгагена от 14 сентября:

'Московский посол из Ижерской земли ведомость одержал, что в крепость Шлотбург, чрез его царского величества милостивую повольность, и угодного ради пристанища, жители многие пришли, которым для дворового строения подобающее споможение учинено будет, а ограждение велми крепко, и оборонно построено, понеже его царское величество трудов и проторей к тому не пощади' 461).

15 октября на Олонецкой верфи заложили будущую шняву 'Ямбург', которую мастер Виллим Снелльграф спустит на воду в июне будущего года.

Князь Долгоруков обговорил к этому дню в Уездове принципиальное содержание 'вымышленного трактата' царя Петра с королем Августом - 'Договор в VIII статьях (вымышленный по силе учинения того ж октября 1/12 дня трактата шестого артикула между государем Петром I и королем Польским Августом II и по тогдашним обстоятельствам положенный быть не действительным), заключенный в Уездове через российского посла, находящегося при Польском дворе, князя Григорья Долгорукова и Польского тайного советника Флюка о заемных бутто из Российской казны 300 тысячах рублях' 462).

16 октября царь Петр обратился к князю Федору Ромодановскому еще с одним требованием: 'Mein grote Heer. Послал я к вам текен [чертеж] полкартаунам [пушкам определенного калибра], по которому извольте немедленно вылить 11 пушек. Зело нужны оныя. Также изволь послать Ивана Петрова 23 в Ладогу и с красками, писать некоторую персону 24. Сие изволь учинить с нарочным посланным как возможно скоро' 463). На следующий день, 17 октября, Меншиков послал на Свирь коменданту Ивану Яковлеву письмо, дающее широкую панораму корабельных и иных дел на верфи... Причем, даже для нас, мало понимающих в тонкостях всех судосборочно-такелажных подробностей того времени, все эти подробности значат немало, поскольку характеризуют людей, о них писавших: эти люди, в том числе и Меншиков, и царь Петр, в этих подробностях понимали: в их пространстве действовали. Так что давайте просто будем читать - и стараться постигать то время... Итак, Меншиков пишет Яковлеву: 'Для пряжи канатной и дела канатов на верфи взять из Нижнего мастеров сколко возможно... Англичанина Этвеллена для измерения глубины Свирью на Ладожское озеро отпусти, дав ему судно... пригожее... На дело пакет-бота вели сыскать книсы [соединительные детали] дубовые и, сыскав, доделывать, как указано. Лукьяна Верещагина в леса те, которые он описывал, пошли для рубки дубоваго лесу и кривуль [деталей набора шпангоута] и дав ему кормовых денег... по чему давано впредь на 3 месяца, вели ему карабельный лес и кривули рубить, и о том он знает, а работных к тому делу людей имать ему в тамошних же селах и деревнях, сколко ему понадобитца... Отпущен отсюда карабелной мастер Ян Руловс, сам-третей с подьячим с Михайлой Толмачевым к тебе на Олонецкую верфь, и как он к тебе придет, вели ему, заложа, делать две шнявы по образцам, каковы оставлены, а надсматривал бы над ним Выбе [Геренс] и для того те суды заложить близ того места, где он делает. Карабль, который с Сяси приведен 25, обыскав пристанное и безопасное к зиме место, поставь, приставя к нему для бережения караул в том месте, где пригоже. Новым мастерам греческим вели делать галеры по указу, а старому мастеру гречанину 26 до времени в прихотях его умелчи... Пришли... со шнявы ['Мункер'] чертеж со всем размером и с масштапом, с галер и с бригантинов, со всех образцы блоком, каким размером делать... Октября дня 17, 1703 году. Петрополь' 464). 18 октября Федор Салтыков заложил на Олонецкой верфи фрегат 'Флигель Фам' ('Летящая слава') - первый фрегат, который будет строить русский корабел (Салтыков спустит его год спустя).

Питер Пикарт. Кроншлот. Гравюра. 1703 г. Оригинал письма Петра I Юрию Федоровичу Ромодановскому от 16 октября 1703 г.

А Выбе Геренс приступил в этот день к строительству фрегата 'Шлиссельбург' (сойдет на воду в июне 1704-го).

21 октября Петр I и канцлер Федор Головин подписали Паткулю верительные грамоты для переговоров с Пруссией и Данией - в ответ на его жалобы о неимении такой грамоты.

В этот день вышел ? 31 'Ведомостей', где сообщалось:

'Из Бреславля сентября в 8 день... Из Ливонския земли ведомость, что... в Колывань [Ревель] тридесять галанских кораблей пришло, из которых кораблей восемь в Шлотбурх пойдут, но ради опасения при Колывани придерживаются будут, дондеже вицеадмирала Нумерса ведомость получат ²⁷' 465).

Писали еще (конечно, из Риги, славившейся неосновательностью своих предположений), что 'сея осени Москва хощет Нарву обложить' и что царь предоставит-де Польше 12 тысяч человек, которых будет, мол, содержать за свой счет.

А Головин написал в этот день Паткулю письмо, в котором встречается одна небезынтересная фраза:

'Что же о принадлежащих вам денгах надлежит, и те совершенно при моем приезде к Москве, куда мы с его царским величеством будущие недели еду...' 466)

'Будущие недели' начинались по отношению к 21 октября с 24 числа и кончались 31 октября.

Стало быть, царь собирался отбыть в Москву не позднее 31 октября.

Запомним это...

22 октября на Олонецкой верфи заложили последнюю в этом месяце галеру, которую будет строить гречанин Михайло Леонтьев; это судно назовут 'Золотой Орел' - и на нем будет совершать плаванье галерный шаутбенахт Боцис.

24 октября, по сведениям макаровского 'Журнала', гвардия двинулась с Невы через Новгород в Москву (будто бы вместе с царем, однако мы помним другую намеченную дату его отъезда - не позднее конца месяца, - названную Головиным в письме от 21 октября к Паткулю).

Меншиков в этот день послал коменданту Ивану Яковлеву письмо, развивая свои инвективы против строптивого греческого галерного мастера Юрьи Русинова:

'Новому каторжному мастеру ²⁸ гречанину вели каторги делать, сказав с обнадеживанием, если он в деле своем будет исправен и во всем добр и ему за то награждено будет Государевой милостию.
А первому греку [Юрье Русинову] вели сказать, чтоб он жил смирно и дело свое управлял по указу, а буде он учнет чиниться противен и станет делать по своим прихотям, и ты его скуй и прикажи его кормить с водою до указу' 467).

26 октября в Москве вышел ? 32 'Ведомостей', однако информации, относящейся непосредственно к делам приневских земель, он не содержал.

С 26 октября - дня Великомученика Димитрия - похолодало ('На Митрия... реки замерзают'), но, тем не менее, именно в начале ноября к Петербургу добрался-таки по холодному заливу долгожданный гость.

Но об этом речь пойдет уже в следующем разделе этой книги.

_______________
¹ Брат фаворитки Петра Анны Монс, что свидетельствует: к первой декаде сентября у царя никаких претензий к семейству фаворитки не было.
² По ведомости приказа Большого дворца за январь 1703 г. 'вдове Матрене Монсовой с дочерью'пожаловано'в Козельском уезде дворцовое село Дудино 295 дворов' 428).
³ Яков Коль, собственно, и был создателем этой 'образцовой скампавеи'.
⁴ Так царь поименовал в собственноручном письме Вицлебена.
⁵ Автор здесь ссылается на 'Письма к... Петру Великому от... Б. П. Шереметева', ч. 1, с. 222; далее на той же странице 'Писем' читаем:
'Всю ночь бежал, и все, бегучи, метал: не могли угнать. И те посыльныя наши ходили за ним до реки Лопы и которых угнали, побили и языков побрали. И те языки сказали, что пошел к Колывани и говорил-де он, генерал, как-де русские войска будут наступать, хотел итти к морю в крепкия места. И далее тово за ним не пошли, пришли переправы, и болота великия, и места пустыя'.
⁶ Тут у автора - ссылка на стр. 223-224 'Писем... Б. П. Шереметева'.
⁷ Помимо них Шереметев сжег еще города Валк, Везенберг, Вейден, Вольмар, Загниц, Калкух, Монтзен, Оберпаллен и Феллин.
⁸ 30 сентября Шереметев с отрядом пришел к Печерскому монастырю.
⁹ Слово 'была' вписано в рукопись черными 'редакторскими' чернилами и его же малоразборчивым почерком.
¹⁰ Cлова, взятые в фигурные скобки, вписаны автором сверху над текстом, причем, в качестве реакции на предложенную редактором правку, о которой - ниже.
¹¹ На '1' сноски не имеется, но тут же - зачеркнутые, вписанные редактором черными чернилами слова: 'Первая Санпитербургская крепость была земляная'.
¹² Как видим, историк почти точно цитирует рукопись 'О зачатии и здании...'.
¹³ Слова, взятые в фигурные скобки, вписаны автором.
¹⁴ Cлово 'папы' вписано редактором.
¹⁵ Тут редактор зачеркнул слово 'патриарха'.
¹⁶ Тут зачеркнуто в тексте: 'в лето 6828', а на полях почерком писца рукописи вписано: 'В истории о Белом клобуке, которая несколко сот лет обретатся в России'.
¹⁷ Взятые в фигурные скобки слова вычеркнуты автором.
¹⁸ Напомню: это - присловья царя и его фаворита, а вовсе не метеорологические сведения!
¹⁹ Это - юмор, как и весь последний абзац.
²⁰ Вместе с царем в этом плавании был и Меншиков, о чем существует более поздняя запись в макаровском 'Журнале'.
²¹ По совету местного лоцмана Семена Иванова (о его участии в вымеривании фарватера у Котлина сообщают его родственники, которые вели тяжбу за владение Красным кабачком, пожалованным Семену царем в 1706 г. за участие в Выборгском походе и в вылазке против шведов, во время которой погиб любимец царя Михайла Щепотев).
²² Будущий Кроншлот, который и был построен зимой 1703/04 гг.
²³ Это - Иван Петров, художник Оружейной палаты, неоднократно, судя по письму канцлера Головина от 5 апреля 1703 г., выполнявший различные его поручения (писал, в частности, образы евангельских персонажей - апостолов Петра и Иоанна). Однако точного представления о других сторонах творчества Ивана Петрова (судя по письму царя, он был и портретным живописцем) мы сегодня, к сожалению, не имеем.
²⁴ Какую именно 'персону' должен был написать живописец, выяснить не удается. Можно, конечно, предположить, не был ли Иван Петров автором портрета царя, помещенного в начале этой главы, однако живописное мастерство этого портрета ставит такую гипотезу под сильное сомение: неужели в Москве того времени был русский художник, свободно владевший техникой портрета, но не оставивший по себе никаких иных следов?
²⁵ Речь идет о фрегате 'Михаил Архангел': достроят его в 1704-м.
²⁶ Судя по всему, тут речь идет об Юрье Русинове.
²⁷ Тут угадывается связь с письмом Меншикова Петру от 12 августа о голландских торговых судах, часть которых неудачно приходила к Сестре, а один обещал быть в Петербурге.
²⁸ Напомню, что 'каторгами' назывались галеры, на которых гребцами были невольники.