На главную

III. Взятие Ниеншанца

В 'Журнале' Макарова сказано следующее (я надеюсь, читатель не забыл, что здесь и далее его слова в тексте, редактированном самим царем Петром, взяты мной в фигурные скобки):

'...{Апреля в 23 день Генерал Фельдмаршал Шереметев с корпусом пехоты}, который был в прошлом 1702 году при Орешке, пошел к Невскому шанцу (который называли Канцами), {при которых войсках и Государь сам присутствовал}' 83).

Хотя слова о пребывании царя в корпусе Шереметева внес сам Макаров, вроде бы все знающий, Петр, тем не менее, там поначалу не присутствовал.

Это подтверждает, между прочим, и письмо самого фельдмаршала, посланное царю 23 апреля с похода:

'Премилостивый государь.
Пришел я, и стал не доходя порогов, а последние полки ушли в ночном часу, и тут буду ночевать, для того, что плоты и туры не были, а паче же те суды, которым быть в партии... если дождусь; управясь пойду далее, переправясь на реке пороги, с Божиею помощью пошлю партию.
Дорога суха, есть переправы.
Прикажи почту кому принять за рекою.
Раб твой Борис Шереметев челом бью.
С стану апреля 23 дня. Во втором часу ночи' 84).

Это письмо заставляет подумать вот о чем.

Привычно представление военных историков о том, что Шереметев шел к Ниеншанцу по дороге от Шлиссельбурга через Келтуши (нынешние Колтуши). То есть через Неву он, вроде бы, переправился у Шлиссельбурга, а затем двигался правым невским берегом. Однако его ночное письмо от 23 апреля уточняет маршрут русского войска. Оно шло сначала левым берегом и, лишь переправясь через Неву в районе нынешних Ивановских порогов, двинулось вперед правобережьем.

И еще одно обстоятельство. Судя по этому письму, Шереметев предполагал сначала отправить разведывательную партию к Ниеншанцу на судах, но, не дождавшись их, послал ее сушей.

Что до царя Петра, то он еще два дня оставался в Шлиссельбурге, прибыв к Ниеншанцу Невою 26 апреля...

Осаде и взятию Ниеншанца посвящен очерк инженерного капитана Георгия Тимченко-Рубана 'Первые годы Петербурга', изданный в 1901 г.

Автор, в частности, пишет:

'По поводу дела под Ниеншанцем у Адлерфельда, современника событий и сподвижника Карла XII ¹, читаем, что весною 1703 г. русские осадили маленький форт Ниеншанц, очень плохо содержавшийся и плохо вооруженный, защищавшийся, однако, столь мужественно, что пал только после долгой осады и трех страшных приступов, которые заставили коменданта сдаться и заключить почетную капитуляцию, принятую с удовольствием неприятелем, забравшим потом в плен весь гарнизон.
Изложенное свидетельство камергера Карла XII, сопутствовавшего королю в течение Северной войны, но не бывшего лично на Ингерманландском театре военных действий, не отличается ни точностью, ни верностью.
Дело происходило [иным] образом...' 85)

Адриан Схонебек. Этот портрет 'генерал фелт моршалка и ковалера' Бориса Петровича Шереметева 'Повелением ЦАРСКОГО величества' голландский мастер 'тушовал' (то есть выполнил в сложной манере 'черного графирования', или меццо-тинто) около 1702 г. Знатоки утверждают, правда, что Борис Петрович тут на себя не очень похож...

Как происходило дело, разъясняет 'Журнал' Макарова: '{В 24 день [апреля], не дошед до крепости 15 верст, посылал фельдмаршал партию в 2 000 пехоты, под командою Полковника Нейтарта 2 и Преображенского полка Капитана Глебовского 3, водою для занятия поста, которые против 25 дня в ночь щастливо к городу пришли и на неприятельских драгун в 150 человеках, у самого рва стоящих, напали и, сбив их, у ворот градских 2 человека взяли}. {И при том щастливом действии зело смелым сердцем и мужественно на один бастион малыми людьми несколько из той партии взошли}, и когда бы другие помогли, то б сей шанец без атаки взят был, но понеже оный командир о том указа не имел, но послан токмо для занятия поста и взятья языков, также и об фортеции не был известен, того ради учинить того не смел. {В 26 день рано Генерал Фельдмаршал с войски, при том будучими, пришед к помянутому городу, стал лагерем близ неприятельского вала, который у них был заведен ради построения немалого города 4, но еще не совершен и так оставлен}...' 86) Это указание Макарова неверно. Шереметев встал с войском близ Ниеншанца не 26-го, а уже 25 апреля, о чем фельдмаршал и сам писал царю из обоза: 'Сего апреля 25 дня пришли мы до вечера за полчетверта с Преображенским и Семеновским, да с Билсовым, с Пахмеровым 5, с Гуриковым 6 и с Инглисовым 7 полками, около того валу, который одержала наша посланная партия [Нейтгарда и Глебовского]: хотя и безопасен от пушек, а бомбы будут доставать, только инова места нет, где стать, все болота, лес и кочки; а Князь Никите Ивановичу Генеральства 8 за рекою Охтою. В нынешний час станем работать против ворот батарею, чрез реку Охту мост. А под мортиры еще не бывали мосты [платформы], также лопаток и кирок мало. Гаврило Иванович [Головкин] не бывал, с фашинами и с турами Степан Стрекалов не бывал же. Зело место тесно, где Преображенский и Семеновский полки стали. На другой стороне реки Невы сделана крепостца земляная, и люди в ней есть, и я нынешней ночью пошлю' 87).

Еще один источник той поры - 'Книга Марсова' - добавляет любопытную подробность:

'Тем временем послан из обозу под Канец взятый у города [партией Нейтгардта и Глебовского] Швед в Шлотбург, который о городовом поведении и о новоприбылых к ним войсках в розыске ничего подлинного не сказал по тому, что был он на карауле за городом.
И по той ведомости отпущена из Шлютельбурга алтилерия в путь' 88).

Слова эти подтверждает и бомбардирский 'Юрнал':

'В 25 день в неделю [в воскресенье]. По ведомости, что засели в Шанцах в 20 саженях, сего числа алтилерия пошла' 89).

Теперь - вновь слово 'Журналу' Макарова:

'...Того же числа в ночи [в ночь с 25 на 26 апреля] Генерал Инженер Ламберт ⁹ с командированною пехотою апроши [осадные окопы] зачал делать в ближнем разстоянии у города, а именно в 30 саженях, которому неприятели из города непрестанною пушечною стрельбою докучали, однако ж без великого вреда' 90).

Относительно 'вреда', причиненного русскому инженерному осадному отряду, есть и другое свидетельство очевидца, сохраненное для нас в неоконченном сочинении, именуемом 'Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина', который служил в ту пору в Семеновском полку, был при осаде Ниеншанца и написал о ней несколько слов, пусть и немногочисленных, но драгоценных:

'...И первые шанцы под тот город был я послан заводить от Семеновского полка, и в том случае видел некоторый великий случай страшливой, как заводили шанцы, стрельба была великая и многих поубивали, инженера того, который с нами был послан для той работы, перед светом убили' 91).

Имя убитого инженера мы узнаем из письма самого Петра I, которое он послал Меншикову в Шлиссельбург, прибыв с артиллерийским речным караваном 26 апреля к Ниеншанцу вместе с канцлером Федором Алексеевичем Головиным, постельничим Гаврилой Ивановичем Головкиным, думным дворянином Никитой Моисеевичем Зотовым, кравчим Кирилой Алексеевичем Нарышкиным, генералом и тайным советником Иоганном Рейнгольдом фон Паткулем и генерал-адьютантом польского короля Августа II Иостом Фридериком фон Аренштедтом, с которым вел в Шлиссельбурге переговоры о помощи Августу деньгами и войском.

Осмотрев Ниеншанц, Петр извещал Меншикова:

'Min Her.
Мы сегодня приехали, слава Богу, счастливо часа за два до вечера.
Наши шанцы сажен за пятьдесят или больше, зачаты и мало не кругом всего города обведены. Урону, слава Богу, не много: только 8 ч. убито и несколько ранено, да инженер Смоленский убит.
Город гораздо больше, как сказывали; однакож не будет с Шлютельбурх.
Про новый вал сказывали, что низок, - которой выше неже город сам, и весь зачат и выведен равно изрядною фортификациею, токмо лишь дерном не обложен, а ободом больше Ругодева [Нарвы]. Стрельба зело редка.
Piter.
Из обозу от Ниеншанц, в 26 д. 1703.
Письмо вложенное изволь послать до его милости воеводы ¹⁰: а храбрость его по бегу видна' 92).

Во вложенном послании к Петру Апраксину царь иронически писал:

'Хер воевода. Понеже трава уже поспевает и лошади сытой быть можно, изволь, ваша милость, с конницею всею быть сам (или со оною товарища прислать). И сие не умедля надлежит исполнить и притить, перебравшись на здешнюю сторону под Шлютельбурхом... Артилерию изволь послать водою, а землею опасенья нет' 93).

Правда, еще не получив этого письма, Петр Апраксин сообщал царю 27 апреля:

'О походе твоем государевом и о всех полках, что пошли к настоящему делу, уведомился я сего апреля 26-го...
А людей, государь, при мне только низовых конницы, у которой Иван Бахметьев, 1 350 человек, да половину полку драгун Малинина полку ¹¹, а он, Малина, с половиною полку; также пехотные полки посланы все, а иных никого до сего числа нет, и двум драгунским полкам ¹² лошадей по се число не прислано' 94).

Ну, а получив письмо царя, Апраксин 28 апреля отвечал, что указ идти к Канцам получил, и далее:

'И я того ж [28-го] числа послал на станцию к Ивану Бахметеву, чтоб с низовыми полками и остальными драгунами Малинина полка, чтоб тотчас были ко мне. И как придут, тотчас, нимало не мешкав, пойду без телег, с одними вьюками, и как можно спешить буду. Артиллерию... отпущу водою...' 95)

Адриан Схонебек (вероятно) по рисунку Питера Пикарта (несомненно). План осады Ниеншанца 24 апреля - 1 мая 1703 г.

* * *

Тут мы выходим на вопрос, который требует разъяснения.

Тимченко-Рубан пишет в 'Первых годах Петербурга':

'28 апреля... [Апраксин] доносил Петру, что уже выслал ранее часть кавалерии, кажется, дворянское ополчение, под Канцы' 96).

Однако в 'Смотрительном списке отряда войск Ладожского воеводы Петра Матвеевича Апраксина в 1703 году' сказано:

'И по Его Великого Государя указу, с Его Государевыми всех (выделено мной. - А.Ш.) строев конными и пешими ратными людьми и с низовыми войсками по ведомости о приходе неприятельских (?) войск к Канцам, пошел от Ладоги майя в 5 день и под Канцы пришел сего ж майя в 10 день нынешнего 1703 году' 97).

Как видим, ни слова о том, что 'стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы, которые служат в Новгородских разрядах, и Новгородского разряда сотенные службы' (то есть то самое'дворянское ополчение', о котором упоминал Тимченко-Рубан), вышли 'к Канцам' ранее 5 мая.

Что же тогда дало основание Тимченко-Рубану утверждать, что какая-то часть конницы Апраксина при осаде Ниеншанца все-таки присутствовала?

Коль скоро становится ясно, что 'дворянского ополчения' там не было и что низовая конница с Иваном Бахметевым находилась далеко не только от Шлиссельбурга, но и от Ладоги, где стоял Апраксин, значит, надо подумать о каком-то другом конном регименте. Не может ли, в таком случае, помочь упоминание в письме царю о 'половине' конного полка Александра Малины и о том, что первая его половина была, видимо, вместе с частью пехотных полков куда-то раньше Петром Матвеевичем отправлена?

Мы не имеем точного указания или объяснения, куда именно Апраксин отправил ее, но не исключено, что - под Канцы.

Ведь известно, скажем, что Дромонтов (или - Друмантов) полк значился в будущем как полк драгунский. Так, может, это и была часть Малинина полка, вставшая под новое командование? Хотя тут надо сразу сказать, что ни одного точного свидетельства, подтверждающего это, мы не имеем.

Итак, мы не можем утверждать, что хотя бы часть конницы Апраксина все-таки принимала участие в осаде Ниеншанца. Но точно так же не можем этого и стопроцентно отрицать...

* * *

Не стоит забывать тут и еще об одном обстоятельстве.

Ведь согласно тому же 'Смотрительному списку', полки Бильса, Гурика, Инглиса и Купера числились в ведении Петра Матвеевича, а именно с ними генерал-фельдмаршал Шереметев явился 25 апреля к устью Охты. Последнее имеет значение для того, чтобы прояснить и еще один темный вопрос, который тоже обсуждали многие военные историки, цитируя следующий отрывок из 'Журнала' Макарова:

'Во время той Канецкой атаки и прочих действий были над войсками командующие: Генерал Фельдмаршал Граф Шереметев, Генерал Князь Репнин, Генерал Маиор Чамберс, Генерал Маиор от артиллерии Брюс.
При них было инфантерии два полка гвардии, Преображенский и Семеновский, которыми командовал Генерал Маиор Чамберс, в них 7 баталионов; у Генерала Маиора Брюса 10 баталионов; да с Новгородскими дворянами был Окольничий Петр Апраксин, да с ним же два полка драгунских Девгерина и Морцов' 98).

В последнем случае, вероятно, под неизвестным нам 'Морцовым' полком имеется в виду полк Андрея Мореля де Кареры.

Вообще относительно этого последнего утверждения 'Журнала' мы кое-что для себя уже прояснили.

Мы точно знаем, что Петр Апраксин сам при осаде Ниеншанца не присутствовал, но четыре его пехотных полка там были. И, видимо, потому, что память у современников о некоем присутствии войск Петра Матвеевича при этой осаде сохранилась, 'Окольничий Апраксин' и появился годы спустя в 'Журнале' Макарова.

Однако вопрос сейчас перед нами стоит уже не об Апраксине. Вопрос о том, - какое вообще число войск было у россиян при осаде и взятии Ниеншанца.

Дело в том, что сей вопрос запутала 'Книга Марсова', в которой - в 'Юрнале о взятии крепости Новых Канец' - сообщалось следующее:

'По получении приказа [царя Петра] господин Генерал Фельт маршал Шереметев в 20 000 человеках пехотных солдатских полков, пошел от Шлюсенбурга... для взятия крепости Канец' 99).

У Тимченко-Рубана, например, указано общее число войск - не двадцать, а шестнадцать тысяч человек...

Сохранились ли какие-нибудь документы, по которым мы можем более или менее обоснованно ответить на вопрос: сколько же русских войск и какие именно полки осаждало Ниеншанц?

Тимченко-Рубан пишет в 'Первых годах Петербурга':

'В числе чертежей архива Главного Инженерного управления имеется план крепости Ниеншанца, к сожалению, без масштаба и профилей, помеченный 1703 годом 100) и снабженный некоторыми пояснениями на немецком языке.
Есть полное основание предполагать, что план этот был снят на месте находившимися при отряде иностранными инженерами в 1703 году по приказанию Петра...
На этом же плане указаны осадные работы русских и расположение наших войск перед взятием крепости' 101).

Чертеж этот, конечно, мог быть впоследствии скопирован какими угодно 'иностранными инженерами' (он ведь и существует, судя по архивным данным, во множестве вариантов), но нет сомнения, что основанием этого чертежа послужил первоначальный рисунок или набросок руководителя Походной гравировальной мастерской Питера Пикарта.

Обычно гравюра эта соотносится с первым выпуском 'Книги Марсовой' 1713 г., где план осады Ниеншанца выполнен был гравером Питером Тамешом 102).

Однако впервые план осады появился перед москвичами еще в день празднования взятия Ниеншанца 1 января 1704 г.: никто из исследователей петровских празднеств и фейерверков не обратил пока достойного внимания на то, что тогда на одном из транспарантов 'Фонарей с толкованием' был изображен именно тот план осады, на котором ясно видно расположение русcких войск 103).

'Фонарь' награвирован был Адрианом Схонебеком. Но на месте события сам Схонебек в 1703 г. не бывал.

Однако было бы логично предположить, что автором рисунка-наброска, по которому впоследствии не только начертили праздничный транспарант, но и вырезали гравюру, являлся свидетель осады.

Вот таким свидетелем и был Питер Пикарт. Для того чтобы запечатлеть перипетии Канецкого похода, его и послали из Москвы на Неву...

* * *

Так какие же русские воинские формирования осаждали Ниеншанц и сколько в них было людей?

Сведения об этом существуют.

Их приводит в 'Сборнике военно-исторических материалов' профессор петербургской Николаевской Академии Генерального штаба генерал-майор Дмитрий Масловский, который опубликовал найденный в Риге документ (отрывок из старинного 'Журнала шведских служб князя Репнина').

Называется этот документ так: 'Сколько при взятии Канец было полков и сколько из них побито и ранено, также и из журнала прошлого 1706 года'.

Внизу - помета: 'В 28 день марта 1721 г. в Риге, принесено от генерала князя Репнина'.

Аникита Иванович Репнин был тогда Рижским генерал-губернатором: значит, список высоко достоверен.

Оставляя в стороне вопрос о потерях, цитируем, указывая в скобках расшифрованные имена офицеров:

'1703 ГОДА ПОЛКИ ПОД КАНЦАМИ БЫЛИ

дивизии генерала и кавалера князя

(Аникиты Ивановича) Репнина:                                                                Людей число

104).

Получается, что всего в осаде Ниеншанца приняло участие 15 913 человек - и нам ясно, откуда Тимченко-Рубан взял свою цифру.

И теперь, представив себе эту общую картину, мы можем продолжить непосредственный рассказ об осаде Ниеншанца...

* * *

Итак, Ниеншанц увидел царя Петра. Тимченко-Рубан пишет:

'26-го числа [апреля], за два часа до заката солнца, прибыл из Шлиссельбурга водою сам Петр одновременно с приходом барок, доставивших осадному корпусу 16 трехпудовых мортир, 48 пушек двадцати шести- и двенадцатифунтового калибра, 10 000 бомб, шанцевый инструмент, туры, фашины, мешки с шерстью и прочее. (Мешки с шерстью употреблялись для двоякой цели: большие мешки, длиною до 4 саж. и диаметром до 1 сажени, подкатывали к атакованным веркам с наветренной стороны и поджигали у неприятельского вала с целью удалить при помощи удушливого дыма защитников крепости; малые мешки, по величине такие, чтобы 'на коленях стоя, закрыться свободно', употреблялись как прикрытие для стрелков или для рабочих при возведении апрошей)...
27-го апреля была возведена последняя траншея 'у рва', вернее - у гребня гласиса [насыпи у наружного рва укрепления], и сделаны подступы к ней...' 105)

'В 28 день [апреля]. Капитан пошел на буерах' 106).

Это сообщение 'Юрнала' развернуто было в 'Журнале' Петром и Макаровым:

'{В 28 день в вечеру Государь, яко Капитан бомбардирский, с 7 ротами гвардии, в том числе с 4 Преображенскими, да с 3 Семеновскими управяся, поехал водою в 60 лодках мимо города для осматривания Невского устья} и для занятия оного от прихода неприятельского с моря' 107).

'Марсова книга'добавляет характерный штрих:

'И когда они были против города [крепости Ниеншанц], тогда по них пушечная стрельба была немалая, однако прошли безвредно' 108).

Тимченко-Рубан так комментирует ход этой речной поездки:

'Ко взморью пришли к ночи, высадились на берег, побывали на местных мызах и нагрузили несколько лодок съестными припасами и рогатым скотом. Забрали на мызах и некоторое число чухон, но не для пленения мирных поселян: им были выданы для распространения между земляками грамоты, коими туземцам гарантировалась полная безопасность и рекомендовалось не уходить из своих домов' 109).

Князь Борис Куракин добавляет:

'И в том походе были первый раз на море, и на островах побрали много скотины. А над четырьмя ротами я командирить майором наказан' 110).

'В 28 день. Губернатор поехал в путь' 111), -
эта запись в бомбардирском 'Юрнале' означала, что к Ниеншанцу из Шлиссельбурга двинулся в путь Александр Меншиков. Он вез с собою и царевича Алексея Петровича.

Авторы 'Юрнала', 'Марсовой книги', а также Макаров и Тимченко-Рубан далее попеременно продолжают в нашей хронике рассказ об осаде на страницах 'Юрнала', 'Марсовой книги', 'Журнала' и 'Первых годов Петербурга' (я даю тут лишь самый краткий комментарий):

'В 29 день [апреля] со взморья с теми людьми [Государь] возвратился в лагерь, оставя там 3 роты' 112).

Эти роты во главе с бомбардирским урядником Михайлой Щепотевым оставлены были на нынешнем Гутуевском острове, тогда - Витсасаари, 'Лозовом'; видимо три эти роты и были из полка Максима Гурика, о котором содержатся сведения в 'Рижском списке' осадных полков.

'В 29 день господин Капитан бомбардирский и при нем бывшие со взморья возвратились в обоз, в которое время в шанцах наши под командою Маеора Керхина ¹³ бывшие, увидя огонь в городе ¹⁴, по приказу залф [залп] дали' 113).
'...А батареи и кетели в то время были уже готовы, и для того той же ночи на те новые батареи начали ставить пушки и мортиры...' 114)

'К ночи на 30-е апреля на батареях установлено 19 пушек и 13 мортир, от огня которых в крепости загорелось около полуночи какое-то здание...' 115)

'В 30 день [апреля] по полудни, как пушки и мортиры со всем изготовили, тогда Фельдмаршал посылал в город к Коменданту Опалеву трубача с увещевательным о сдаче города письмом ¹⁵, который трубач там умедлил часов с 6, того ради послан был барабанщик, чтоб немедленно трубача отпустили.
Потом оный трубач с письмом от Коменданта возвратился, в котором за обещание акорда [капитуляции крепости] возблагодарил; а о сдаче крепости отговаривался, что вручена им от Короля для обороны, и что принуждены оборонять...' 116)

'Мая против 1 числа [в ночь на 1 мая] учали по городу бить и бонбы бросать в Канцы' 117).

'...Новыми послами в крепость были ядра и бомбы 20 тяжелых пушек и мортир. Стреляли залпами; на каждую пушку приходилось по девяти снарядов, мортиры же работали всю ночь. В начале бомбардирования шведы отвечали нам усиленным огнем с крепостных верков, но вскоре этот огонь стал слабеть, а к утру затих совершенно.
На рассвете 1-го мая дан был одновременный залп из всех пушек и мортир осады.
Артиллерия дело сделала...' 118)

'Майя в 1 день на разсвете в 5 часу неприятель стал бить шамад [барабанный сигнал о готовности к сдаче крепости]. Тогда от наших пушечная стрельба и метание бомб унято...' 119)

'Произошел обмен 'аманатами' (заложниками): шведы выслали в русский лагерь капитана и поручика, а в крепость были посланы капитан и сержант Семеновского полка.
Выслушав парламентеров, Шереметев именем Царя обещал осажденным 'добрый аккорд' и дал на обсуждение вопроса два часа времени...
Но шведы дело затягивали, а новый их посланный стал просить об отсрочке ответа до 10 часов вечера.
На просьбу эту было 'сказано круто', чтобы ответ был представлен немедленно.
Крутой тон фельдмаршала дело ускорил: в шатер Шереметева явился шведский майор с черновым проектом условий сдачи. Проект ¹⁶ был утвержден и Ниеншанц сдался' 121) .

'В 1 день. Рано поутру город сдали' 122) .

'Мая в 1 день после полудни в 10 часу Преображенский полк введен в город, а Семеновский в контрэскарп [палисады перед стеной]. Артиллерия, амуниция и прочее у них принято, и караул по городу везде наш расставлен, а гарнизону дано было на несколько дней срока для убирания в свой путь...
Во 2 день [мая] за оную полученную над неприятелем победу о взятии той крепости, а наипаче, что желаемая морская пристань получена, учинено было благодарение Господу Богу при троекратной стрельбе из пушек и из ружья.
По том Фельдмаршал шел в город, которого не доходя близ градских ворот Комендант той крепости Полковник Яган Опалев ¹⁷ с офицеры встретя, подал ему городовые ключи.
И того же числа вышепомянутый Комендант Опалев и при нем будучие офицеры и солдаты и прочие жители из города выпущены, и поставлены были у полисадов у Невы реки ¹⁸ до указу...' 123)

'Во 2 день, то есть в неделю [в воскресенье] Был благодарный молебен и веселились по 3 дни' 124).

'...Ниеншанц тогда же был переименован в Шлотбург. Этим новым названием помечено письмо Петра от 2 мая к князю Юрию Федоровичу ¹⁹ Ромодановскому, в котором Монарх приказывал:
'Henadichste Kenich!
Извольте сие торжество отправить хорошенько и чтоб после соборного молебна из пушек, что на площади, было по обычаю стреляно'125)' 126).

2 мая Петр обратился с письмами о взятии Ниеншанца к королю Августу II, адмиралтейцу Федору Апраксину, думному дьяку Автомону Иванову и митрополиту Рязанскому и Муромскому Стефану Яворскому, которому, в частности, писал:

'Пречестнейший отче. Объявляю вашему архиерейству, что ныне всемилостивейшим Господом Богом заключительное сие место нам даровано и морской наш штандарт (во образе креста св. Андрея) исправить соизволил...' 127).

Уже в 1699 г. царь Петр нарисовал на черновом рескрипте письма к Емельяну Украинцеву проект двух флагов: верхний - 'триколор' с подписью: 'Белое', 'Синее' и 'Червленое' (красное), нижний - 'штандарт' с Андреевским косым крестом поверх 'триколора'.

Тем же самым днем 2 мая датировано письмо руководителя Посольского приказа Федора Алексеевича Головина 'из Канец' резиденту при литовском Жмудском старосте Огинском солдату бомбардирской роты Преображенского полка Павлу Готовцеву (Головин, судя по всему, начал свое послание еще 30 апреля, то есть до начала бомбардировки Ниеншанца): 'Здесь за помощию Божиею все дал Бог здорово, и наши войска кругом город облегли, и уже шанцы к самому их рву приведены; что явится впредь, не умолчу давать знать... По написании сего город Канцы начат бомбардировать Апреля в 30 день, а Мая в 1-й день, слава Богу, неприятель, не утерпя нашего промыслу, город сдал и введены в него Царского Величества войск два полка солдатских, Преображенский да Семеновский, и никакого войскам Царского Величества урону под ним нет. О сем объяви, кому следует' 128). И если уж тут поднята тема писем, то, забежав немного вперед (чтобы не нарушать потом цельную хронику рассказа уже и о следующем немаловажном событии в жизни Приневской дельты и российских побед на море), упомяну о грамотке, посланной царю Петру 6 мая с Олонецкой верфи мачт-макером - мастером мачтового дела - Александром Кикиным (из письма этого мы узнаем некоторые сведения о ходе дел на верфи в начале мая 1703 г.): 'Не прогневайся, что некоторое время не писал до вас, премилостивого Государя: понеже не имел до сего дня такой нужды, чтобы трудить вас. И ныне пишу, по неизменении, для того, что мачтовое дело на корабль, галиоты, шмаки и буеры готовится, и чаю, что окончаю немногим временем. Приехал я к корабельному строению в среду Святые недели, только умедлил здесь в жизни своей за неприготовлением лесов на мачтовое дело, о чем пространнее писал Олонецкий комендант [Иван Яковлев] до г. губернатора [Меншикова]. И когда окончаю, повелите мне быть, где вы, всемилостивейший Государь, будете обретаться: ей, ей! зело без вас жить скучно' 129). Петр, однако, оставил Кикина на Свири, откуда тот вскоре пошлет вместе со своими товарищами новое важное письмо, о котором речь - впереди.

* * *

А теперь вернемся на четыре дня назад.

Петр и Макаров занесли в 'Журнал' такое сообщение:

'{Того же дня [2 мая] в вечеру получена ведомость от наших караульщиков ²⁰ о приходе на взморье неприятельских кораблей, и что они, пришед к устью Невскому, учинили в город лозунг о своем приходе двумя выстрелы пушечными (будучи в той надежде, что люди их в городе сидят), и для того по приказу Фельдмаршала велено в вечеру и по утру в нашем обозе стрелять из пушек Шведский лозунг по дважды, чтоб на тех кораблях не дознаемо было помянутого города взятье}; дабы сим их обмануть, и какой над ними поиск учинить, что и удалось; понеже {по тому лозунгу прислали с адмиральского их корабля бот, или шлюпку для Лоцманов.
Из той шлюпки выходили солдаты и матросы на берег; и наши, которые на карауле укрывся в лесу были, одного из них поймали, а достальные ушли; который мастром сказал, что над той пришедшей эскадрою командует Вице-Адмирал Нумберс ²¹' 130).

Так начиналась история еще одной майской победы.

«В 5 день [мая]. По ведомости, что пришли Шведские корабли и с ними вице-адмирал' 131).

Тут, видимо, при переписке 'Юрнала' произошла небольшая путаница: вероятнее всего, автор 'Юрнала' как участник описываемого события внес в него более пространное описание, которое позже было 'разделено' по дням - с 5 по 7 мая. А запись, видимо, должна читаться так:

'В 5 день [мая], по ведомости, что пришли Шведские корабли и с ними вице-адмирал ²², в 6 день [мая, в праздник Вознесенья] Капитан и наши полки в мелких судах пошли на взморье и иные низовых полков.
И против 7 числа [мая] в полночь, пошли лодки к Шведским судам и был бой: взяли шнау Астриль, на котором 8 пушек, галиот Гедан 10 пушек' 132).

В 'Журнале' этот эпизод выглядит в записи царя и Макарова так:

'...{Потом пришли 2 Шведские судна}, шнава и большой бот, {и стали перед устьем на якорь для того, что опоздали и в устье войти не могли}.
По которым ведомостям Майя в 6 день, Капитан от бомбардиров и Порутчик Меншиков (понеже иных на море знающих никого не было), в 30 лодках от обоих полков Гвардии, которые того ж вечера на устье прибыли и скрылись за островом [Ламмасари, или Овечьим], что лежит противу деревни Калинкиной [Кальюлы] к морю.
А 7 числа [мая] пред светом половина лодок поплыла тихою греблею возле Васильевского острова под стеною оного леса и заехали в оных от моря; а другая половина с верху ²³ на них пустилась.
Тогда неприятель тотчас стал на парусах и вступил в бой, пробиваясь назад к своей эскадре (также и на море стоящая эскадра стала на парусах же для выручки оных), но узкости ради, глубины не могли скоро отойти лавирами; и хотя неприятель жестоко стрелял из пушек по нашим, однако ж наши, несмотря на то, с одной мушкетною стрельбою и гранаты (понеже пушек не было) оные оба судна абордировали и взяли.
А Майя 8 о полудни привели в лагерь к Фельдмаршалу оные взятые суда, бот Адмиралтейский, именованный Гедан, на оном 10 пушек 3-фунтовых, да Шнява Астрель, на которой было 14 пушек. {Людей на оных было всех 77 человек}... И те полоненники сказали, что они с теми судами посланы были в город к Коменданту Опалеву с письмами, и те письма найдены в тех судах; {и тогда шведы, которые из гарнизона Канецкого вышли и задержаны были у города, увидев те взятые суда, дознались, что для того у нас Шведский лозунг стреляли и их задержали' 133).

Впоследствии, описывая в письме к адмиралтейцу Федору Апраксину от 10 мая ход боя, Петр сообщил и частности его:

'Понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдат унять трудно было, которые, ворвався, едва не всех покололи; только осталось 13 живых. Смею и то писать, что истинно с восемь лодок только в самом деле было. И сею никогда бываемою викториею вашу милость поздравляя, пребываю. Piter' 134).

Обозначение на карте Питера Пикарта 1703 г. места морского сражения 7 мая.	Обозначение места сражения 7 мая 1703 г. на карте начала XIX века.

* * *

Сохранилоcь и еще одно интересное подробностями (хотя в чем-то и противоречащее только что приведенным свидетельствам) описание этого боя, созданное в петровские времена, правда, чуть позднее, что, впрочем, сопоставимо со временем создания 'Гистории Свейской войны': где-то в двадцатые годы.

Это - сочинение английского морского офицера на русской службе Джона Дена 'История российского флота в царствование Петра Великого'. Его случайно разыскал у лондонского букиниста, перевел с английского и издал в 1897 г. в Петербурге граф Евгений Путятин, явивший хороший, тем самым, образец не только исторического любопытства, но и вызывающего уважения меценатства.

Вот - отрывок из этой 'Истории' о бое 7 мая:

'Примерно в двух милях от устья реки последние [моряки 'Астрильды' и 'Гедана'] заметили повсеместное присутствие российских войск и догадались, что городок [Ниеншанц] уже занят ²⁴. Тем не менее, не предвидя опасности со стороны воды, ибо они знали, что у Россиян не было здесь боевых судов, они оставались здесь некоторое время, продолжая наблюдения свои на глазах у неприятеля.
Царь, лично присутствуя при этой браваде, возмутился этим и, посоветовавшись с несколькими из морских офицеров своих ²⁵, снарядил отряд из отборных и хорошо вооруженных людей и таких, которые хоть сколько-нибудь были знакомы с действиями на море ²⁶, и, собрав столько лодок, сколько можно было в такое короткое время, отправил их вниз по реке дожидаться Шведов у бара - узкого места реки, переполненного отмелями при отсутствии каких-либо знаков или вех, какими могли бы руководствоваться суда для курса; место это было вполне доступным для плавания российских лодок, но неудобно для неприятеля.
Заметив движение лодок вниз по другому рукаву реки, Шведы решили отступить и присоединиться к своему флоту, но, лишь только они достигли бара, с наступлением ночи поднялся противный ²⁷ западный ветер, который погнал их по течению ²⁸. В этот самый момент напали на них Россияне, поражая их со всех сторон пулями.
Шведы храбро защищались, нанося вред своими пушками, пока за темнотою ночи и противным ветром, одолеваемая численностью неприятеля, шнява не села на мель ²⁹. Здесь, после отчаянного сопротивления и потеряв большинство своей команды, судно было сдано, заодно и вельбот, понятно, подвергся такой же участи.
Немедля по взятии судов Царь явился на борт и, застав командира судна живым, велел со всяким тщанием ухаживать за его ранами, а по выздоровлении убедил его перейти к нему на службу.
Имя последнего - Карл фон Верден, талантливый человек, с тех пор постепенно получавший повышения по службе и ставший одним из любимых капитанов Царя...' 135)

Адриан Схонебек по рисунку Питера Пикарта (копия, возможно, сделана Алексеем Зубовым).
Взятие шведских судов 'Астрильд' и 'Гедан' на невском взморье в ночь с 6 на 7 мая 1703 г.

Прерву тут ненадолго цитату, чтобы сказать два слова о моряках, командовавших двумя шведскими судами, захваченными солдатами царя Петра в ходе героического ночного боя 7 мая 1703 г.

Карл фон Верден был по рождению голландцем. В русском флоте прошел путь от подпоручика до капитана первого ранга. Командовал многими кораблями, в том числе - построенным по чертежам царя 'Ингерманландом'. В 1720 г. составил карту Каспийского моря.

Рассматривался, между прочим, как кандидат на руководство Камчатской экспедицией, и, будь он выбран вместо Витуса Беринга, мы, не исключено, имели бы сегодня на карте не Беринговы, а Верденовы море и пролив 136).

Куда меньше знаем мы о командире 'Гедана'.

Тем не менее, и о нем сохранилась драгоценная память в его семействе. Об этом свидетельствует 'Письмо в редакцию', опубликованное в одном из ноябрьских номеров петербургской газеты 'Новое время' за 1900 г.:

'Пользуюсь случаем сообщить, что судно 'Гедан', которым командовал родной брат моего предка, капитан шведского флота, значится в родословной рода Вильгельмс (записанной в Генеалогической книге библиотеки Упсальского университета), как 10-пушечная яхта. Ею командовал обер-лейтенант шведского флота Иоганн Вильгельмс, который и погиб со всем экипажем в мае 1703 года, защищая вверенное ему судно при нападении на него русских ладей на Ниеншанцком входном фарватере (vid Nyenska in lappet).

Капитан 2-го ранга Альфред Вильгельмс.
Баку, 22-го ноября 1900 г.' 137).

Питер Пикарт. Шнява 'Астрильд'. Рисунок тушью 1703 г., хранящийся в Государственном Эрмитаже.	Питер Пикарт. Бот 'Гедан'. Рисунок тушью 1703 г.

И теперь - финальный пассаж Джона Дена о взятии 'Астрильды' в бою 7 мая:

'Это было самое первое военное судно, которым Царь овладел на Балтийском море, и хотя само по себе судно было незначительным, однако, как столь удачно попавшееся ему в руки, он счел взятие такового за доброе предзнаменование, видя в этом случае как бы особое знамение Провидения в пользу морских его предначертаний' 138).

К слову, Павел Кротов пишет в 'Истории судостроения':

'Фактически в итоге победы 7 мая 1703 года на Балтийском море появились два первых боевых судна - шнява 'Астрильд' и бот 'Гедан'. Кроме того, Россия уже тогда могла вывести в Балтийское море четыре малых фрегата: два сясьских, 'Святой дух' и 'Курьер'. На Олонецкой и сясьской верфях по принятой в феврале-марте 1703 года программе создания Балтийского флота велось строительство других кораблей. Наконец, то символическое значение, которое Петр I и его современники придавали бою и победе 7 мая дают основание считать датой рождения Балтийского флота России 7 (18) мая 1703 года' 139).

Мнение историка высказано - и мы принимаем его к сведению, однако стоит сделать тут два замечания.

Во-первых, 'Астрильд' была неспособна вести боевые действия: она была сильно повреждена в бою и требовала значительного ремонта.

После того, как ремонт этот произвели, 'Астрильд', в отличие от 'Гедана', так и не смогла войти в строй нормально действующих судов, а совершала лишь небольшие, так сказать, презентативные плавания.

Потому, думается, считать ее дееспособным боевым судном было бы неосмотрительно.

Во-вторых, надо отметить еще, что 'Петр I и его современники' фразу о рождении флота, согласно рукописи 'О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга', произнесли и вслух, но чуть позже - на празднестве 28 мая 1703 г.

Тогда - в день завершения строительства Домика Петра I - из Шлиссельбурга после ремонта пришла 'Астрильд', а вместе с нею и та самая яхта, которую,вероятно, спустили там 11 мая.

Под приветственный салют этих судов, а также 'Гедана', стоявшего у возводившейся Санктпетербургской крепости, Меншиков 'со всеми тут бывшими поздравлял его царское величество с новым флотом' 140).

Так что лучше, вероятно, соотнесясь с мнением современников Петра, датой рождения Балтийского флота считать другое число: 28 мая (8 июня) 1703 г.

* * *

Судя по всему, 8 мая приведенные в Шлотбург плененные шведские суда зарисовал руководитель Походной гравировальной мастерской Питер Пикарт (произведения эти хранятся в Эрмитажном секторе рисунков).

Вскоре же Пикарт, несомненно, побывал и на месте боя 7-го мая, сделав, видимо, зарисовки, которые позже послужили основой для гравюры Адриана Схонебека, изображающей взятие обоих шведских судов отрядами Петра I и Меншикова (впоследствии ее, по мнению исследователей гравюры петровского времени, повторил Алексей Зубов)...

После осмотра захваченных судов в Шлотбурге стало ясно, что в ходе боя 'Астрильде' нанесены были серьезные повреждения, и Александр Меншиков в тот же день (а было это не позднее 9 мая) отослал на Олонецкую верфь коменданту Ивану Яковлеву важное письмо, в котором, между прочим, указывал:

'...Плотники... изволь прислать в Шлиссельбурх за кораблем...'

Хочу обратить внимание читателя на следующее. Тут, думается, важно то обстоятельство, что Меншиков пишет: не 'за кораблями', а 'за кораблем', то есть имеет в виду не оба шведские судна, а только одно и, вероятнее всего, именно 'Астрильд', которую и отправят к истоку Невы, где произведут ее ремонт. 'Гедан' же, вероятнее всего, остался у Шлотбурга.

Далее в письме - всяческие сведения о монастырских делах, о выдаче жалованья солдатам, капитану Степану и поручику Сергею Чихачевым и Ивану Кушникову, а затем - еще приписки:

'Как я был на Олонце... иноземцу Андрею Берту... обрасцы приказано вылить пушек. Тех пушек много ли вылито. На корабль пушки ставить осьми- и трех фунтовые. Пришли подлинную ведомость, много ли всяких статей пушек вылито и в каковы калибры. Иноземцу Якову Колю прикажи заложить и делать вновь 2 галиота' 141).

В 'Материалах для истории русского флота' это письмо датировано 11-м мая, но в Российском государственном архиве Военно-морского флота в конце цитируемого письма, на 22-м листе, есть помета:

'Подано сие письмо маия 11'; -
поэтому, исходя из начального замечания Меншикова о присылке плотников в Шлиссельбург для починки корабля, я и датирую это послание 8 или 9 числом, ибо, полученное 11-го, оно должно было дня два идти еще на Лодейную пристань.

Макаров писал в 'Журнале':

'Мая в 9 день Канецкий [шведский] гарнизон по акорду отпущен в Выборг' 142).

'Юрнал': 'В 10 день [мая]. Был благодарственный молебен [за победу 'на море']' 143).

Об этом событии рассказывает собственноручный текст царя Петра, помещенный в макаровском 'Журнале':

'Майя в 10 день за тое (никогда прежде бывшую) морскую победу было благодарение Богу с троекратною стрельбою из пушек и ружья, и при том командиры тоя партии, которые викторию получили, бомбардирский Капитан ³⁰ и Порутчик Меншиков, учинены Кавалерами ордена святого Андрея, а по том спустя неделю и постельничий господин Головкин в той акции бывший, удостоен тою же кавалериею, которые им наложены чрез Адмирала Графа Головина ³¹, (яко первого того ордена Кавалера) и Генерал-Фельдмаршала Шереметева; а протчим офицерам даны медали золотыя с цепьми, а солдатам малыя без цепей' 144).

Тут надо иметь в виду, что в тексте 'Журнала', изданном в 1770 г., отсутствует упоминание о генерал-фельдмаршале Шереметеве.

Однако оно имеется на 459-й странице 'Приложения' к IV тому 'Истории царствования Петра Великого' Николая Устрялова - в главе, воспроизводящей правленный царем Петром I текст 'Гистории'.

Устрялов указывает на разночтения 'Гистории' с опубликованным текстом 'Журнала': например, в 'Гистории' отсутствуют слова о награждении 17 мая Гаврилы Головкина за участие в бою 7 мая.

В то же время награждение это нашло отражение и в опубликованном в 1830 г. четвертом томе 'Полного собрания законов Российской империи', где помещен специальный указ от 10 мая 1703 г. 'О поднесении ордена Св. Апостола Андрея Государю Петру Первому':

'Капитану Бомбардирскому, за взятье неприятельских двух кораблей, дан воинский орден Св. Апостола Андрея, в походной церкви, после отдания благодарения Богу, за тот над неприятелем одержанный авантаж. Тот орден положил на него, Господина Капитана, Великий Адмирал и Канцлер Граф Головин, яко первый того ордена кавалер.
За ту же службу таковым же образом и Генерал Губернатор Александр Данилович Меншиков учинен кавалером реченного ордена' 145).

Без меры счастливый Меншиков продиктовал 10 мая письмо сестрам Арсеньевым, Дарье и Варваре, из которых первая вскоре станет его женой:

'Сего мая 10 дни дадена мне честь Ковалер.
Понеже сего мая 5 дня явился на море неприятельский флот, при нем был Шведский господин вице-адмирал фон-Нумерс с 9 корабли; а против 7 числа Господин Капитан соизволил ходить на море и я при нем был же и возвратились не без счастия: два корабля неприятельские с знамены, и с пушки, и со всякими припасы взяли, на 1-м 10, на 2-м 8 пушек.
На котором корабле было 10 пушек, офицер, который был старшим, при нем 27 человек матросов и других побито, 13 человек взято живьем; а другое судно от ручных гранат порох запален и люди неприятельские все побиты. А мы возвратились все в целости...
Шлюссельбурский и Шлотбурский губернатор и ковалер Александр Меншиков' 146).

А на следующий день появилась такая запись в походном 'Юрнале' бомбардирской роты:

'В 11 день [мая]. Капитан пошел в Шлютенбурх, сухим путем' 147).

Этой записью я и завершу первый раздел второй книги.

Отсюда начнется другой рассказ.

Ему посвящена будет глава, именуемая:

'Был ли Петр I (а он, как следует из показания 'Юрнала', 11 мая уехал из дельты Невы к ее устью) основателем Санкт-Петербурга (который заложен был 16 мая, то есть, получается, что - в отсутствие уехавшего царя?)?'

_______________
¹ Густав Адлерфельд был придворным историографом короля Карла XII; погиб в Полтавском сражении.
² До 1708 г. Николай Андреевич Нейтгард был подполковником.
³ Панкратия Глебовского, из первых Преображенских сержантов.
⁴ Здесь - крепости, которую начали было возводить по проекту генерала Кронъйорта.
⁵ Полковника Пальмера, имя не установлено.
⁶ Полковника Максима Гурика.
⁷ Полковника Андрея Инглиса.
⁸ Генеральству Аникиты Ивановича Репнина.
⁹ Генерал-инженер Жозеф Гаспар Ламбер де Герэн.
¹⁰ Ладожский воевода Петр Апраксин, который так и не явился к моменту осады на Неву.
¹¹ Полковника Александра Малины.
¹² Речь идет о полках Дениса Девгерина и Андрея Мореля де Кареры.
¹³ Кирхена Марка Богдановича, в будущем - подполковника.
¹⁴ Генерал Бобровский в своей 'Истории лейб-гвардии Преображенского полка' акцентирует на этом 'огне' внимание, доказывая, что Петр возвратился со взморья поздно вечером, однако огонь этот мог быть и ружейными или пушечными вспышками, что и вызвало ответную реакцию солдат майора Кирхена.
¹⁵ Трубачом был тот самый Готфрид, который в прошлом году был посылаем для такого же увещевания к Шлиппенбаху в Нотэборг.
¹⁶ Проект этот собственноручно правил и составил окончательный вариант сам царь Петр 120).
¹⁷ Иван Аполлов.
¹⁸ Примерно у восточной оконечности нынешнего Большеохтинского моста.
¹⁹ Описка автора; надо: 'Федору Юрьевичу'.
²⁰ Весть была получена с острова Витсасаари (ныне - Гутуевского), от караульных, возглавляемых Михайлой Щепотевым.
²¹ Петр с Макаровым, увы, и через два десятилетия не освоили правильного написания имени Гидеона фон Нумерса.
²² Собственно, о приходе Нумерса, как мы знаем из 'Журнала', Петр узнал еще 2 мая, а 5-го ему сообщили о приходе к устью Невы двух шведских судов, против которых он и предпринял акцию.
²³ Петр писал 'сверху', исходя из ориентации многих карт того времени не на север, а на юг, хотя на самом деле отряд Меншикова напал на шведов именно с юга, 'снизу' по нынешним картам.
²⁴ Как мы знаем, составители 'Журнала' это мнение не разделяли, полагая, что Шереметев своими фальшивыми 'лозунгами' ввел фон Нумерса в заблуждение относительно судьбы Ниеншанца.
²⁵ Учтем тут, правда, одно обстоятельство: сам Петр писал в 'Журнале', что офицеров, знакомых с морем тогда у него не было.
²⁶ Речь тут идет, вероятно, о низовых полках, плававших по рекам.
²⁷ Здесь: противоположный.
²⁸ Видимо, против течения, ибо на самом-то деле невское течение могло только отнести шведские суда к остальной эскадре.
²⁹ В русских источниках сообщения о посадке 'Астрильды' на мель нет, хотя, может быть, именно это обстоятельство тоже послужило причиной столь долгого ремонта судна.
³⁰ Заметим, себя царь в документе никак не именует.
³¹ Отметим и анахронизм: Головин тогда графом не был; однако документ этот составлялся позднее, а потому титул был употреблен как бы задним числом.