Теперь, хотя движение наше пойдет по прежнему направлению - вдоль левобережья 'Голодуши', мы начинаем новую главу, поскольку переходим к новому фрагменту плана.
У того места, где 'Голодуша' вытекала из Невы - примерно на выходе к Неве Гагаринской улицы, - располагалась деревня 'Kuan' (ПКИ и Э701), которую называли также 'Киан' (Б676) и 'Kondo' (Т680).
Если у Бергенгейма название представляло собою лишь слегка измененное 'Кюан' (вероятно, от 'kaanne' - 'поворот' по-фински: деревня ведь лежала почти на повороте от Невы к 'Голодуше'), то на карте Торинга зафиксировано было имя, подсказывающее нам, что здесь какое-то время находился шведский приход рядом с мызами Конау и Акерфельта.
На выходе Литейного проспекта к Неве на Э701 обозначена 'Palanka'. Это - 'Палениха' из ОКВП.
Примерно на углу Салтыкова-Щедрина и Литейного находилась деревня 'Lavrova' (ПКИ), 'Larova' (Э701: третий раз за время нашего путешествия встречаемый топоним - вероятно, от славянского имени 'Лавр' с постоянной тягой к финнизации).
На выходе к Неве Потемкинской улицы была деревня с колоритным названием 'Vralovssina eller Starostin' (ПКИ). Правда, у Бергенгейма примерно на том же месте показана деревня 'Падамаки' (Б676: буквально - 'Горшковая гора' по-фински и по-карельски), а на Т680 тут - опять-таки 'Vralovssina'.
Этот топоним наводит на два размышления. Во-первых, не исключено, что слово 'Враловщина' на самом деле звучало по-славянски как 'Фроловщина' - от имени 'Фрол'. А во-вторых, соединение 'Фроловщины' со словом 'Старостин' подсказывает, кем был сей Фрол - старостой этой деревни.
Есть еще одно соображение, которое можно отнести уже к названию 'Падамаки'. Оно связано с соседним топонимом.
В северо-восточной части Таврического сада располагалась деревня 'Савела' (ОКВП: это имя, видимо, точнее всего расшифровывает данный топоним как 'селение на глиняной земле', поскольку 'savi', 'saven' по-фински - 'глина', а на геологической карте этот район являет собою ареал глин с прослоями песчаников и алевролитов [см.: Геологическая карта в кн. 'Ленинград. Историко-географический атлас. М., 1989. С. 56]).
Понятнее становится в этом смысле и предыдущий топоним 'Падамаки' - 'Горшковая гора', поскольку из местных глин, видимо, делали горшки.
В дальнейшем 'Савела' видоизменяется. У Бергенгейма это уже 'Собола', на Т680 - 'Sabrina-hof', а у Элдберга - 'Sabeila' - все же более близко к 'Савеле', нежели 'Сабрина-хоф' у Торинга.
Не исключено, конечно, что Торинг не совсем точно записал предыдущее название, поскольку рядом с 'Савелой' - в западной части Смольнинского сада - в ОКВП и у Бергенгейма зафиксировано поселение с близким по звучанию именем - 'Сабина'. На А640 это - 'Sabrino', а на Т680 - 'Sobrina-bu'; правда, Торинг ясно указал и на различие двух этих топонимов: первый - 'Сабрина' и 'хоф', то есть 'двор'; второй же - 'Собрина' и 'бю' - 'деревня'.
Что до этимологии топонима, то он восходит к вепсскому 'сабр' - 'стог', 'скирда': тут были хорошие сенокосы.
А за изгибом Смольнинской стрелки - чуть выше указанной на карте Ниеншанца и Ниенштадта городской прачечной - находилась деревня 'Коломердово на Полях' (ОКВП), или 'Kalamaris' (Э701: 'kalamies' по-фински - 'рыболов', так что возможно, что 'Коломердово' лишь звучало 'по-славянски', на самом деле означая финское 'селение рыбаков' на невской излучине).
'Коломердово. Не исключена и славянская этимология (ср. также кар. 'merda' - 'рыболовная снасть')'.
И, наконец, у перевоза к Ниеншанцу на ПКИ и А640 показано 'Spaskoi kirke-bu', то есть 'церковное село Спасское', о котором я уже упоминал в рассказе о крепости и городе.
Сведения о русском селе Спасском мы впервые находим в Писцовой книге Нотэборгского лена за 1637 г. (ранее упоминаний о нем нет).
В Спасском значились тогда два крестьянина, русские пономарь и священник (его звали Иоанном Терентьевым), а также дьяк Денис Иванов.
Однако уже через пятнадцать лет на месте церковного села обозначен лишь начальный предкрепостной кронверк (Б676).
У Торинга тут - просто 'Tоrp' (Т680), то есть в данном случае, видимо, даже не селение, жители которого занимались ловом форели (помните 'Торп' на взморье?), а просто некий 'участок, арендуемый для жилья'.
У Дальберга - 'Hakelverk Spasko eller Vorompol' (Д681) - 'Спасский посад, или Таможня' (название села все же сохранено!).
А у Элдберга - 'Varampol' и 'Farje Staden оver Stremen' (Э701), то есть опять-таки 'Таможня' и 'Городской перевоз через реку'...
А теперь совершим 'прыжок через Неву' - и окажемся на ее правом берегу.
Крайней северо-западной точкой, упомянутой при нашем обзоре Ниенштадта конца 1702 г., был военный 'Хаспиталитет' - то есть госпиталь, причем, напомню, единственный на всем шведском северо-востоке.
Чуть дальше за ним на ОКВП обозначена деревня 'Ревцана'. На С699 это - 'Happosilna', на К698 на этом месте уже находится 'Комендантский сад', а на Э701 - 'Remsan'.
Сводя вместе первое и последнее названия, можно предположить, что исходным было тут финское слово 'riemuissan' - 'быть в восторге' (характеристика, в чем-то схожая со славянской 'Дорогушей', встречавшейся нам выше по Неве).
Видимо, шведское слово 'remsan', которое означает 'лоскут', 'полоса', здесь подойти не может, ибо шведское же 'Happosilna', встречаемое у Стюарта, можно связать с упоминавшимся нами словом 'hap' - 'пирушка'.
Иными словами, эту деревеньку можно представить как место загородных пирушек для ниеншанцких военных, тем более, что 'Комендантский сад' с карты Кронъйорта тоже для этого вполне подходил.
Замечу, однако, что Сергей Мызников говорит тут о возможном происхождении одного из топонимов совершенно иное...
'Happosilna. Ср. фин. 'hapan' - 'гнилой, кислый' + 'silma' - 'глаз''.
За 'Ремсаном' - на выходе Феодосийской улицы к Неве - и Торинг, и Элдберг показывают 'Tegelsbruk' - 'Королевский кирпичный склад'.
Затем - посреди Арсенальной набережной - на ПКИ и А640 видим селение, называемое 'Usadissa Odinzova'.
Это, конечно, 'Усадьба Одинцова' - по имени владельца, московского князя Ивана Юрьевича Одинца, который в 1494 г., после падения Новгородской республики и присоединения ее к Московскому княжеству, получил 'со товарищи' в 'волости на реце на Неве' принадлежавший ранее новгородскому боярину Тимофею Грузову земельный надел.
Через сорок лет - на карте Торинга - 'Усадьба Одинцова' преобразовалась в 'Stora Adizeva' (Т680: раз указана 'Stora' - 'Большая', значит, имелась некогда и 'Lilla' - 'Малая', но у Торинга ее не находим).
За видоизменением имени произошло и его исчезновение: на Э701 тут уже обозначена деревня 'Ihala' (по фински 'ihaila' - 'восхищаться', 'любоваться': похоже на 'Ремсан', недавно встретившийся нам по соседству - местное имя, обозначающее место для увеселительных загородных - по отношению к Ниенштадту - поездок).
У левого крыла здания Военно-медицинской академии - на берегу впадавшей в Большую Невку речки 'Чернавки', ныне исчезнувшей - в ПКИ и на А640 обозначена деревня 'Kolsuja', 'Kolsoja' - 'Новый ручей' по-вепсски (надо полагать поэтому, что и 'Чернавка' называлась раньше 'Колсуй').
'Колсуй. По-вепсски 'новый' - '-uz''.
На Б676 'Колсуя' сменила имя: стала называться 'Ависта', а на Т680 - 'Ariska', каковое наименование сохранила и на Э701. Нередко историки и топонимисты возводят его к славянскому слову 'Орешек', но не исключено, что смысл его стоит поискать в финском 'avusta' - 'помощь', 'пособие'.
На другом берегу 'Чернавки-Колсуя' - выше Сампсониевского моста - лежала деревня 'Makula' (А640), 'Makala' (Э701: либо от 'makea' - 'сладкая', либо от 'makuula' - 'лежать', 'спать': 'деревня для ночлега').
Ниже Гренадерского моста на Т680 показана деревня 'Eikie-bu': не от финского ли 'eiko' - 'старуха', то есть - 'Старухина деревня'?
На Выборгской набережной А640 и Э701 показывают деревню 'Puttux', чье название может быть связано с финским 'putus' - 'водопад': тут была некогда речка,впадавшая в Большую Невку напротив нынешней Карповки.
На правом берегу впадающей в Большую Невку Черной речки, печально известной как место дуэли Пушкина, была деревня 'Torokanovka' (ПКИ: славянское исходное сомнения не вызывает).
Почти на этом же месте на Т680 находим деревню 'Mistula' (по-фински, напомню - 'Черная', - конечно, от гидронима), но неподалеку тут нанесена и 'Torka', по созвучию представляющая собою 'остаток' от славянской 'Таракановки', однако, может быть, представляющая собою опять-таки 'деревеньку для ночлега' - от финского 'torkua' - 'дремать'.
На другом берегу Черной речки в ОКВП значится деревня 'Вигора', в ПКИ носящая имя 'Vihora eller Viha-bu', на А640 ставшая 'Vigoni', а на Т680 - 'Vihanova-bu'. Вообще-то 'viha' по-фински - 'гнев', но тут, думаю, происхождение связано с корнем 'viher-' - или 'зеленоватый', или 'чиж'.
Ниже - на выходе к Большой Невке Шишмаревского переулка - находилась деревня 'Kossieva' (ПКИ), 'Киесконе' (Б676), 'Kiskina-bu' (Т680), 'Kiskin' (С699), 'Kiskane' (Э701).
Некоторые историки возводят этот топоним к славянскому 'киска', однако на самом деле он происходит от фамилии его былого владельца рыцаря Михеля Кискойнена, в пожизненном владении которого находилась до 1666 г. также упомянутая выше деревня 'Вигора-Вихора'.
Там, где к Большой Невке выходят Торфяная дорога, в XIV-XV вв. была деревня 'Каменка' (ОКВП), на Э701 названная 'Kivinenna', что означает 'Каменный нос'.
А на Б676 - причем на этом же примерно месте - показано селение 'Кондолевашкино'. Топоним этот, возможно, финско-славянского происхождения: 'kondo' - 'приход', где вел службы некий Левашка.
Около того места, где сейчас заложен Парк имени 300-летия Санкт-Петербурга, находились деревни с разными и несхожими именами: 'Uskina' (ПКИ), 'Ликунова' (Б676) и 'Besekarehuuset' (Э701: это - 'дом для посетителей' по-шведски; здесь, видимо, останавливались путешественники после морских походов, ибо главный фарватер во второй половине XVII столетия проходил по Большой Невке).
Поскольку топонимы эти радикально разнятся, я обозначаю на карте лишь последнее, самое близкое к 1703 г. селение.
План-схема поселений на островах дельты Невы от Кюана до Яносхофа на Яниссаари.
Зато и Б676, и Т680, и С699 единодушно показывают в начале Лахтинского проспекта - возле узкого входа в Лахтинский разлив - деревню с похожими именами 'Рахилакс', 'Rahilax-hof' и 'Rahila' (не от финского ли 'raahata', то есть 'тащить', 'волочить'? - топоним этот мог означать, что тут некогда был волок с восточного на западный берег Лахтинского разлива, место перевоза).
Точно так же с древних времен прослеживается название 'Лахта' (ОКВП: топоним от прибалтийско-финского гидронима, означающего 'залив'), 'Lahta Korelska' (ПКИ и А640), 'Лахенкула' (Б676) и 'Lahenkula' (Т680: 'деревня у залива' по-корельски) и вновь - 'Lahta' (Э701).
Нелишне напомнить читателю, что здесь - на пересечении Юнтоловской и Полевой улиц - в 1923 г. обнаружено было поселение доисторического человека, древнейшее в границе современного Санкт-Петербурга...
Я помяну также не попавшие на карту, но известные и в наше время древние названия селений.
Во-первых, это 'Коломяги' (от 'kolo' - 'пещера' и 'maki' - 'гора').
Во-вторых, 'Парголово' (ОКВП), зафиксированное в нескольких узнаваемых огласовках: 'Parkiella' (ПКИ), 'Поркала' и 'Паркала-бю' (Б676: справа от Выборгского шоссе существовали по крайней мере две деревни со схожими именами), 'Parkala-hof' и 'Perkola' (Э701). Тут надобно заметить, что некоторые топонимисты производят название 'Парголово' от финского 'perkele' - 'дьявол', 'черт'.
Однако при чем тут 'черт', откуда он взялся и почему именно его именем надо было назвать ни в какой чертовщине не замешанную деревню, - никто не говорит.
Я же вижу тут иное производное: 'дальняя деревня' от корельского 'para' - 'далекий' и 'kula' - 'деревня'; вспомним, что с аналогичным названием - 'Паракалла' - мы столкнулись на южной оконечности современного города, на таком же примерно удалении той деревни от Невы к югу, как и этого 'Парголова' - к северу от нее...
Ну, а теперь повернем с севера к югу - к центральным островам Невской дельты.
Еще Григорий Немиров отметил, что в Писцовых книгах 1500 г. на Невском взморье отмечены три крупные острова: 'Васильев', 'Фомин' и некий 'Сандуй'.
В связи с этим историк выдвинул догадку, что пять веков назад дельта Невы и состояла из трех островных образований: единое целое составляли, во-первых, нынешний Васильевский с Голодаем (Декабристов); во-вторых, Фомин (Петроградский) с Аптекарским и Петровским; в-третьих, Каменный с Елагиным и Крестовским, причем последние три и назывались 'Сандуем'.
Гипотеза Немирова относительно 'Сандуя' представляется вполне резонной: на трех этих островах располагались покосы, отсюда - и древний топоним, ибо 'сандус' по-вепсски - 'спелые травы'.
'Сандуй. Хочется связать с вепс., фин. 'samb' - 'лягушка''.
Елагин остров на А640 обозначен, но не назван. На картах Торинга и Элдберга он поименован 'Mustilasaari', то есть 'Черный остров'.
В петровское время его - видимо, по созвучию - стали называть 'Мишкиным', придумав на случай и легенду о встрече тут солдат Петра с медведем.
На 'карте Кронъйорта' остров поименован 'Michmansholm' - 'Мичманский'.
Замечу, что на К698 вообще дано наибольшее число сугубо шведских топонимов и что это - не только кальки с прибалтийско-финского или славянского, но и имена оригинальные, хотя и не всякий раз точно переводимые, а кроме того - недолговечные (не оттого ли, что, обозначенные только на этой карте, они были, скорее всего, лишь проектами новых имен, не более того?).
На восточном его мысу Торинг отметил деревню 'Hofor' (читатель, может быть, помнит, что 'hof' по-шведски - 'двор'), а Элдберг - строение 'Austeria' ('австерию', 'ресторацию'). Добавлю еще, что на своей неоконченной карте, изготовленной в 1703 г., голландец Питер Пикарт поместил посреди острова безымянное селение (замечу, правда, что они на его карте все - безымянные).
Обозначенное, но не поименованное селение находим мы на картах Торинга и Пикарта также и на восточном мысу нынешнего острова Каменного.
На А640, Б676, Т680 и Э701 остров этот назван одинаково - 'Kivisaari': наше имя - это точная калька с корельско-финского.
А вот на К698 - опять-таки только на ней! - он поименован 'Rusvinensholm'. Что это? Некое подобие 'Русского острова'? Напоминание о народе руси, населявшем в давние времена и Карельский перешеек, и острова дельты Невы, и южное невское побережье? Как ни соблазнительно так подумать, но вряд ли это так на самом деле...
Пустынен был на шведских картах и Крестовский остров - 'Ristisaari' (А640, Т680 и Э701: 'risti' у финнов и карел и есть 'крест', но тут произошло сложное взаимодействие: финны и карелы слово 'крест' позаимствовали у славян, переделав его в 'risti', а те у них - название острова, которое было переиначено уже на славянский манер).
Пустынен и 'Rehninsholm' на К698 (имя опять-таки не прижилось), но Пикарт на восточном берегу острова показал деревеньку.
Аптекарский остров поименован 'Korpisaari' на А640, Б676, Т680 и Э701: топоним происходит то ли от финско-карельского 'korpi' - 'глушь', 'дремучий лес', а может, от 'korppi' - 'ворон', так что есть выбор между 'Вороньим' и 'Глухим, или Дремучим островом'.
Заодно это относится и к выбору между 'Вороньей' или 'Глухой речкой', которая в славянской огласовке из 'Korpijoki' превратилась в 'Карповку', хотя неизвестно, водились ли в ней когда-нибудь карпы или в честь какого именно Карпа она получила свое имя.
Торинг и Пикарт показали на острове деревеньку, которая на А640 так и названа была - 'Korpisaari-bu' - 'Деревня на Корписаари' (довольно часто применяемый у Аспегрена прием).
Остров, лежащий ниже и называемый ныне Петроградским, в Писцовых книгах XIV-XV столетий именовался Фоминым (ОКВП), но до этого, еще в 1348 г., именно он, вероятно, назван был 'Березовым', ибо, напомню, в летописном сообщении о приходе на Неву во время четвертого крестового похода шведского короля Магнуса Эриксона сказано было, что он: '...был тогда со всею своею силою в Березовом острове'.
Судя по картам, некоторое время и финско-карельское, и славянское, и шведское имена острова существовали, хотя и меняя, так сказать, пары, но одновременно.
В ПКИ зафиксировано еще двойное славянско-прибалтийское имя: 'Phomin Ostroff eller Koyfiusaari' (второе и означает 'Березовый остров'). На А640 - только прибалтийский топоним 'Koiusaari'. На Б676 - уже финско-шведское имя: 'Коивосари, или Бьёркенхольм' (то есть 'Березовый' - и по-фински, и по-шведски). У Торинга - 'Koivusaari' (Т680). У Стюарта - 'Biorckenholm' (С699). У Элдберга же - опять 'Koivosaari'.
На берегу острова - примерно у Сампсониевского моста - в XV-XVI вв. стоял 'двор тиун [боярского управляющего] на приезд [из Орешка] без пашни, а ставят тот двор всею волостью Городненского погоста и Карбосельского' (ОКВП).
Шведы обозначили тут на своих картах усадьбу 'Birckenholm' (А640), 'Бьеркенхольм' (Б676), 'Koivu' (Т680), 'Biorckenholm' (С699) и мызу 'Ladugarden' (К698: и это название не прижилось!), показанную - без названия - и у Пикарта.
У Кронверка - 'у Яносари на берегу Фомина острова' - 'деревня Мишкина, а в ней часовня' (ОКВП), ставшая потом 'Koivusaari-gard' (ПКИ), 'Koiusaari-bu' (А640), а у Торинга и Пикарта обозначенная точкой и изображением домика, однако опять-таки не поименованная; что деревня тут была - несомненно, а вот что за имя она носила - неизвестно...
Петровский остров тоже именовался различно: 'Pattisaari' (А640), 'Patsasaari' (Т680), 'Restrandholm' (К698) и опять - 'Patsisaari' (Э701: 'patsas' по-фински - 'столб'; до начала XVIII столетия в ходу и был этот топоним - 'Столбовый остров' - видимо, по его удлиненной форме).
Следующий остров, к которому мы переходим, это 'Васильев остров на устье Невы' (ОКВП), 'Wassilie Ostroff eller Hirfwisaari' (ПКИ и А640: 'Hirvisaari' по-фински - 'Лосиный'), 'Dammarsholm' (К698: у Кронъйорта его пытались поименовать 'Прудовым', имея в виду устроенные на нем при помощи специальных дамб - 'damm' по-шведски - рыбоводные садки или рыболовные тони) и снова - 'Hirvisaari' (Э701).
И тут мы вновь видим, как достаточно древний славянский топоним постепенно заменялся финско-карельским, а потом и шведским, однако в данном случае славянское имя все-таки устояло - и дожило до наших дней.
Тем не менее стоит вновь задуматься над тем, какое же имя было тут изначальным? Что вообще мешало укоренению славянских топонимов?
Не исчезали ли многие из них потому, что не успевали как следует закрепиться на осваиваемых российским людом территориях, а потому консервативные топонимические законы и понуждали в годы потери Россией власти в Приневье к возврату имен первоначальных?
И не об этом же ли говорит неуспех 'попытки Кронъйорта' - ведь ни одно из предложенных им названий так и не пошло дальше его знаменитой карты.
Зато когда Приневье вернулось под власть российского скипетра, попытка топонимической славянской экспансии повторилась - и на сей раз вполне удачно: 'Васильев остров' от финского имени 'Лосиный' отрекся - и вновь стал Васильевским. И теперь уже старания Петра I переименовать его в 'Княжеский' или 'Меншиков', а Петра II - в 'Преображенский' успехом не увенчались. Но это - уже потом, позже...
На Васильевском острове помечены три поселения.
У Биржи - деревня 'Hirvisaari' (ПКИ и А640), 'Хирвисари-бю' (Б676) и 'Рыбная тоня майора де ла Гарди', потомка небезызвестных полководцев и завоевателей Приневья (К698).
У Горного института - 'Revonuna' (Т680: поселение названо в легенде карты, однако на карте не обозначено; название происходит от 'revon' - 'лиса' и 'nena' - 'нос' по-фински, то есть 'Лисий Нос': так же назывался и ныне существующий поселок на северном побережье Невской губы).
Наконец, у Тучкова моста были 'Рыбные тони Александровские и Олферовские' (ОКВП; на А640 и Т680 они были обозначены, но не названы, вероятно, потому, что уже перестали быть владением, в частности, того Олферия Иванова сына Офонасова, который был упомянут при описании Кулзенского мыса и двух деревень у впадения Охты в Неву, тоже принадлежавших новгородским боярам Офонасовым.
Среди обитателей поселения на Васильевом острове в Писцовых книгах упомянуты:
'А на Васильевом острове на устье Невы Олферовских же... непашенных [крестьян] Гаврило Логинов, Юхно Онфимов, Гришка Феофилактов, Куземка Ленин...'
Таким образом, уже в 1500 г. на территории будущего Санкт-Петербурга жил человек с фамилией, которой город станет именоваться четыре с четвертью века спустя - и будет носить ее в течение почти семи десятилетий.
Причем человек этот был не из дворянского рода, который дал некогда псевдоним Владимиру Ульянову, - то есть не из рода, происходившего от ленского первопроходца XVII в. Ивана Посника, получившего фамилию за верную службу царю Михаилу Федоровичу (см. книгу Михаила Штейна 'Ульяновы и Ленины. Тайны родословной и псевдонима'. СПб., 1997).
Василеостровский Кузьма Ленин был самым что ни на есть 'натуральным' непашенным крестьянином, обладавшим не кем-то присвоенной, но своей собственной фамилией...
Добавлю, что еще одним географическим ориентиром 'Олферовских и Александровских тонь' был исток речки Смоленки, которая поначалу носила финское имя 'Jamakijoki' - от 'jaa' - 'лед', 'maki' - 'гора' и 'jokI' - 'река', то есть - 'Река с ледяной горы', а затем, с XVIII до середины XIX в., была, как и многие другие, 'Черной речкой'.
Адмиралтейский остров входит в систему двенадцати центральных левобережных - по отношению к Неве - островов, ряд которых нашел отражение на старых картах.
Вдоль берега Невы от 'Голодуши' до залива протянулся остров 'Usadiza' (А640, С699 и Э701), 'Усадица-саари' (Б676), 'Wahtholm' (Т680).
Еще на стыке XIV-XV вв. на нем обозначена была деревня 'Усадица' (ОКВП), 'Usadiza-hof' (ПКИ), 'Саделса-хоф' (Б676: любопытно тут, как быстро 'Усадица' превратилась в 'Саделсу'). Затем, на К698, тут появилось поместье ротмистра Конау, чуть позже поименованное как 'Konos-hof' (Э701) и находившееся несколько западнее Летнего дворца Петра I.
По поводу местонахождения Конос-хофа см., например, книгу Николая Лансере ('Летний дворец Петра Первого'. Л., 1929. С. 9-10.) Высказываемая Лансере мысль о том, что изображенный в альбоме ? 230 Отдела гравюр и рисунков Государственного Эрмитажа план дома есть 'первоначальный домик Петра Великого в Летнем саду' или же 'первоначальный вариант проекта', вполне можно было бы отнести к 'Конос-хофу', запечатленному до строительства Летнего дворца Петра I, если бы при сравнительно недавней его реставрации не обнаружили старой части строения, в которой как раз и заподозрили остатки первоначальной мызы Конау.
А что до чертежа того строения, о котором пишет Лансере, то он, может быть, изображает первоначальный деревянный Летний Дом, который в 1703-1704 гг. строил для царя (и по его приказу) бомбардир-строитель Иван Угрюмов.
Вообще надо сказать, что история первоначальных строений на пространстве от Голодуши-Безымянного ерика-Фонтанки до нынешнего Адмиралтейства достаточно темна и историками нашими до конца не выяснена, так что я могу ее только обозначить, однако особого нового слова произнести тут не могу...
Северный берег острова 'Усадицы' в XIV-XV вв. назывался - по имени лежащего напротив 'Фомина острова' - 'Фоминым концом'. Отсюда и название деревни, находившейся в районе Адмиралтейства: 'Гавгуева на Фомине конце' (ОКВП). В ПКИ она преобразовалась в 'Hinkieva', однако опознать ее можно.
У Аспегрена на А640 на этом берегу изображены три строения. Вероятно, одно из них и обозначает 'Гавгуеву-Хинкиеву', а одно из двух других - может быть, безымянную 'Деревню на Фомине конце' (ОКВП).
Еще два безымянные поселения - слева и справа от Вознесенского проспекта - находим на 'Усадице' и соседнем острове на карте Пикарта 1703 г.: значит, тут что-то было...
В состав прежней 'Усадицы' входят сейчас шесть островов системы, центром которой является Адмиралтейский, распадающийся на три части:
восточную (Летний сад), образуемую Невой, Фонтанкой, Мойкой и Лебяжьей канавкой, названной так по имени древней речки Лебединки, вытекавшей прежде из района Мойки в Неву (см. об этом: К а н н П. Я. Прогулки по Петербургу. СПб., 1994. С. 129).;
центральную, которую образуют Нева, Мойка, Лебяжья и Зимняя канавки;
западную: Нева - Мойка - Лебяжья канавка и Крюков канал;
два острова имеют общее наименование 'Новая Голландия': их образуют Мойка, Крюков, Адмиралтейский и два внутренних канала;
шестой остров, Ново-Адмиралтейский, образован Невой, Мойкой и Ново-Адмиралтейским каналом.
Лежащий рядом Матисов остров назывался раньше 'Рыбным' - 'Каласаари' (Б676), 'Kalaisaari' (Т680 и Э701).
Именем 'Lamasaari' - 'Овечий' - Торинг называет остров Гладкий, присоединенный позже к Гутуевскому. Но у Элдберга на карте под этим названием обозначен нынешний Галерный.
Та же история, что и с 'Усадицей', произошла с другим островом, чье имя впервые встречаем на карте Аспегрена. Теперь он разрезан на четыре части:
северо-восточную, которую образуют Мойка и каналы Грибоедова и Крюков;
северо-западную: Мойка - каналы Грибоедова и Крюков - речки Пряжка и Фонтанка с ее северным рукавом;
юго-восточную: Фонтанка - Мойка - каналы Грибоедова и Крюков;
юго-западную: Фонтанка - каналы Грибоедова и Крюков.
В 1640 г., когда Крюкова канала не было, а канал Грибоедова был просто протокой, вытекавшей из болотца на восточном краю этого острова, он назывался 'Perevosina' (А640), 'Перукасаари' (Б676), 'Pervusinaholm' (Т680) и, наконец, 'Perusina' (С699 и Э701).
Название это шло от имени находившейся в районе Инженерного замка деревни 'Первушкиной' (ОКВП), 'Pervuskina' (ПКИ), 'Perevosina-bu' (А640), 'Первусин-хоф' (Б676). На Т680 она обозначена просто точкой, на С699 - 'Pervuskina', на Э701 - по имени тогдашнего владельца - 'Akerfelts-hof'.
Ну, а теперь, когда мы осмотрели все центральные острова, обратимся к последнему - одному из самых маленьких, но сыгравшему видную роль в истории Невской дельты и Приневья. Это - остров 'Яносари' (ОКВП: 'Заячий' в переводе с финско-карельского), 'Janissaari' (Т680), 'Ienisaari' (Э701), обозначенный, но не названный на 'Карте Кронъйорта' и вообще не помещенный на 'карте Пикарта' (см. об этом главу 'Зачем Петр I поехал 11 мая в Шлиссельбург').
На острове обозначено поселение 'Janos-hof' (ПКИ).
В Поземельных шведских книгах из Государственного архива Финляндии на нем показаны и 'Jnissaari-holm' (помещичий двор), и 'Jnissaari-bu' (деревня). Существование первого связано, может быть, с известной легендой, так изложенной в рукописной 'Летописи Петропавловской крепости':
'Предание гласит, будто еще предшественник Карла XII подарил знатному шведскому вельможе, полагают, графу Стенбоку 1, участок земли при Невских устьях, что граф прельстился местоположением, построил там мызу, заселил ее и назвал Люстенхольмом 2. Через два или три года поселяне вымерли от стужи, и наводнение 3 затопило все селение. С этих пор мыза не возобновлялась, граф уехал, назвав подаренное ему место Тейфельсхольм 4' (Летопись Петропавловской крепости. IIIA-549 р., Кл 7249/ППК-316, инв. ? 444. С. 5).
Так 'Заячий' сменил в XVII в. имена от 'Веселого' до 'Чертова'. Впрочем, когда сюда пришли солдаты Петра I, у острова было еще 'стенбоковское' - вполне оптимистическое - прозвание:
'...Остров, который назывался Люст Елант (то есть веселый остров), где в 16 день майя (в неделю пятидесятницы) крепость заложена и именована Санктпетербург...' (Журнал или Поденная записка... С. 69).
Дополню эти сведения наименованиями тех рек, что мы находим на 'карте Кронъйорта' (они, напомню, не прижились). Нева именовалась на ней так только до Стрелки Васильевского острова; от нее до залива она называлась 'Zuder-strom' ('Южный рукав' по-шведски).
Часть Большой Невки от Стрелки Петроградской стороны примерно до Ушаковского моста называлась 'Koi Neva' ('Северо-восточная Нева'). От Ушаковского моста до залива Большая Невка именовалась 'Norder-strom' ('Северный рукав').
Ну, а о Екатерингофке (ее называли 'Rebo Neva') я упомянул выше.
* * *
Вот на этом я свое повествование о Неве и ее дельте в начальные годы Северной войны и закончу, заметив в завершение вот что.
Мой рассказ не претендует ни на исчерпывающую полноту, ни на изречение 'истин в последней инстанции'. Я проанализировал лишь часть поддающихся изучению карт и документов. Есть архивы (скажем, Государственный архив Финляндии), в которых все еще лежит под спудом масса относящихся к истории Приневья документов, ждущих своих исследователей, - и эти архивы были мне недоступны.
Не добрался я и до многих московских архивов. Не скажу, что мне удалось освоить и обдумать все рукописи, книги, исследования, картографические материалы, находящиеся и тут, в Петербурге.
Мое знание языков явно недостаточно. Поэтому высказываемые мною топонимико-лингвистические предположения основаны скорее на интуиции и общефилологическом образовании, нежели на бесспорно точном знании.
Только определенная усидчивость и освоение общих систематизационных начал и принципов смогли привести меня к ряду догадок, пусть и небесспорных.
Однако главное, думается, сделано. Более или менее полный и связный очерк состояния Невы и Невской дельты накануне основания Санкт-Петербурга завершить удалось.
Путь расчищен. Для будущих исследователей тут - еще масса интереснейшей работы...
_______________
1 Речь, видимо, идет о государственном адмирале графе Густаве-Оттоне Стенбоке, одном из подписавших в 1675 г. 'Геометрический очерк Ниэна...', утвержденный Карлом XI.
2 'Веселое поместье'.
3 Не имеется ли тут в виду катастрофическое наводнение 1691 г., когда все острова Невской дельты были залиты водой? Тогда вступление графа Стенбока во владение 'Люстенхольмом' надо отнести к концу 80-х гг. XVII столетия.
4 'Чертово поместье'.
| К содержанию |