Карта-схема приневских поселений от Валитова до Ниеншанца и Ниенштадта.
За 'Валитовым' на правобережье перечислю сейчас сразу еще шесть деревень.
Первая - 'Lommuto' (Э701: может быть, от 'loimuta' - 'гореть', 'полыхать'; тогда любопытно будет сопоставить это имя с названием современного поселка Красная Заря, на территории которого деревня 'Ломмуто' с ее 'полыхающим', подобно 'красной заре' названием находилась еще в начале XVIII столетия).
Не исключено тогда еще и то, что в некой соотнесенности с топонимом 'Ломмуто' находилось и имя соседней с нею деревни 'Roska' (ПКИ) близ поселка Новосаратовская.
Напомню, что 'rusko' по-карельски - 'заря', 'румянец'.
А кроме того, это - еще один знак существования летописного племени руси-варягов на Карельском перешейке и на Неве.
Вернемся, однако, к шести правобережным невским деревням, две из которых мы уже назвали.
Имя третьей деревни - 'Premikona' (ПКИ), 'Pehona' (Д681) - заставляет вспомнить уже встречавшееся нам название 'Аникона' или 'Еникона Клостер' и предположить, не является ли оно просто производным от фамилии владельца: учитывая, что 'kloster' обозначает принадлежность к церковным поселениям, раннее название может обозначать 'монастырская деревня Аникина', а в данном случае - 'деревня Премикина', трансформировавшееся затем в более, так сказать, по финско-карельски звучащую 'Пехону' с неясным значением имени.
Четвертая деревня - 'Турикова' (ОКВП: тоже, вероятнее всего, как и последующие два поселения - от фамилии владельцев), 'Turkina-bu' (ПКИ: буквально - 'Туркина деревня' по-шведски), 'Туркино' (Б676), 'Turikolla' (Д681: тут изначальное имя уже соединилось с финско-карельским 'kolla', то есть 'kula' - 'деревня'), 'Turekolla' (С699: тот же случай) и, наконец, просто 'Torik' (Л708).
'Турикова. Можно сравнить с веп. 'turik' - 'вьюшка, на которую наматывают пряжу с воробов''.
Пятая деревня - 'Лиянова Новая' (ОКВП), которая позже стала называться 'Kassiova' (ПКИ) и 'Kassila' (Э701: 'кассила' - финнизированное славянское 'косец', 'косарь').
И, наконец, 'Jessakovo' (ПКИ), 'Isakova-bu' (А640), 'Иессакиова' (Б676), 'Hakia' (Д681), 'Hasko' (С699) и 'Harkila' (Э701: как видим, тут сугубо славянское наименование деревни 'Ессаково' [вероятно, 'Исакиево'] по ходу времени все более изменялось и превратилось в типично прибалтийско-финское 'Харкилла': либо от финского 'hark' - 'сгребать сено граблями' - что предпочтительнее, особенно если мы сравним это название с последним именем предыдущей деревни, - либо от карельского 'harki', что означает 'бык'; а к этому плюсуется, конечно, все та же 'kula' - 'деревня').
'Harkila. Можно также ср. фин. 'harkki' - 'суковатый стожар', 'соха', 'окучник' и т.д. - SKES, 58)'.
Затем тут начинается территория нынешнего Санкт-Петербурга, а потому мы вернемся сейчас к невскому левобережью.
В ОКВП можно найти упоминание о деревнях 'Колено на Лезье', 'Лезье на Неве на Лезье реке', 'На носу на Колене на Неве', но селения эти позднее в шведских источниках не упоминаются - и потому я на сводной карте их не обозначаю, ограничиваясь лишь указанием на то, что 'Колено' - это острый мыс на изгибе Невы перед впадением в нее реки Славянки (можно было бы предположить, что 'Лезье' - это иное, более раннее имя реки Славянки, однако название 'Славянка' встречается в той же самой ОКВП, так что идентифицировать два эти наименования вряд ли будет правильно).
На мысу - на 'Колене' - лежала деревня 'Сояка Иконникова' (ОКВП), которую шведы называли также то 'Soikina Ivankola' (ПКИ: очень любопытен здесь переход славянской 'Иконниковой' в карело-финскую 'Ivankola', то есть в 'kula' - 'деревню' некоего Ивана, а в результате - в 'Иванову деревню Сойкину'), 'Saigoka' (Д681) и 'Sojaka' (Э701: о происхождении имени 'Сояка' могу лишь предположить, что оно, может быть, первоначально связано было с карельским и финским словом 'soikea' - 'овальный', ибо мыс этот действительно овален). Находилась эта деревня в районе пристани Усть-Славянка.
'Сойкино. Ср. также ижор. совр. 'soikkola' - 'мыс', 'жители с этого мыса' и - цитату по словарю: Inkeroi smurteiden sanakirja (Словарь ижорского диалекта). R.E.Nirvi. Helsinki, 1971. P. 536:
'По утверждению одного эстонца, живущего в Швеции, так называлась в Северной Эстонии местность - Soitkula''.
На левом невском берегу именно с этого места начинается Санкт-Петербург, так что мы окончательно вступили в нашем путешествии по Неве в пределы города.
Рядом - поместье 'Gudiloff-hof', названное, вероятно, по фамилии нового, появившегося тут к началу XVIII столетия владельца русского происхождения.
Затем на картах идет река Славянка ('Словенка' XV столетия, она же 'Slovenka Fluvius' по Д681).
Александр Попов пишет об этом гидрониме:
'Возникновение названия Словенка рядом с Ижорой означает появление первых групп новгородцев (словен) в этих местах, что и совершилось, по-видимому, уже в XIV столетии в эпоху наивысшего расцвета Новгородской республики. Заметим попутно, что к этому же времени относится, по-видимому, и появление таких названий, как 'Васильев остров в устье Невы' (ленинградский Васильевский остров, зарегистрированный писцовой книгой 1500 г.), Фомин остров (теперешняя Петроградская сторона) и т.п.'(Следы времен минувших... С. 101).
Это утверждение Попова заслуживает, вероятно, краткого, но особого комментария.
Тут стоит вспомнить, что 'Васильев остров' впервые упомянут был в официальном документе 2 июля 1426 г. - то есть в первой трети XV столетия.
Имя же 'Фомина острова', вполне возможно, появилось в летописи еще в 1348 г., то есть в середине как раз упомянутого Поповым XIV в. (см. по этому поводу предыдущую главу книги).
Ну, а что до новгородской (а до становления Новгорода - этнически, главным образом, словенской) торговли, то она шла через Неву уже не один век, и поэтому вряд ли стоит связывать возникновение гидронима 'Словенка' с 'появлением первых групп новгородцев (словен) в этих местах'. Мы знаем, что уже в 1300 г. (а это, между прочим, - до 1 сентября еще XIII столетие) словене хорошо, судя по всему, знакомым путем ходили со своими отрядами на построенную шведами на Охтинском мысу Ландскруну.
Так что появление новгородцев на Неве произошло, вероятней всего, раньше XIV столетия - и поименование реки этническим именем словен можно воспринимать, скорее как отражение многолетнего уже их присутствия в Приневье, а не изначального прихода сюда...
Сразу за Славянкой - на невском побережье в районе платформы Рыбацкое - располагалась деревня, именовавшаяся 'Луппоево' (ОКВП), 'Гудилова' (Б676), 'Gudilova-hof eller Luppoevo' (Д681: последнее составное название доказывает, что и первое, и второе имена деревни какое-то время сосуществовали). И наконец, как я уже упомянул выше, шведы сократили его до простого 'Gudiloff-hof' (Э701).
В западной части Рыбацкого проспекта лежала некогда деревня 'Каргуево' (ОКВП), видоизменившаяся затем в 'Хайкову' (Б676), 'Hajkari' (Д681) и 'Hejkara' (С699: 'haikara' по-фински - 'аист', 'цапля', а 'hauka' по-карельски - 'затон'; a что тут выбрать, я не знаю...).
За этой деревней находился 'Hinrich' (С699: что означает это название, я тоже не выяснил).
На стыке Рыбацкого и Шлиссельбургского проспектов стояла деревня 'Кайкуши (Койкоска) на Неве' (ОКВП), она же - 'Хакилакс' (Б676), 'Hakala' (Д681), 'Stakala' (С699) и 'Kostina' (Э701). Об этимологии этих топонимов опять-таки сказать что-либо определенное трудно: слишком уж велик разброс возможных толкований: от 'kaiku' - 'эхо', 'koi' - 'заря' и 'haka' - 'крючок' до 'hakkuu' - 'рубка леса' по-фински'; и опять-таки что тут выберешь, если не представляешь, что лежало в основании начального названия?..
Эта многоименная деревня находилась при впадении в Неву старинного 'Туршуя ручья' (ОКВП: имя вепсское; 'туршас' - 'водяной', 'уй' - 'ручей', получается 'Водяной ручей').
А у шведов он назывался 'Tursi-joki' (ПКИ).
'Туршуй. Можно привести также фин. 'turses', 'turso': как и вепс. 'turzas' - 'водяной' [SKES, 1426])'.
Сегодня это - речка Мурзинка.
Откуда это имя?
Не произошла ли тут переогласовка 'турси' в 'мурзи'?
Или же это речка Мурзинка ведет имя от одноименной деревни (хотя чаще всего селения именуются от гидронимов)?
Или произошло так, как с нынешней питерской улицей Мурзинкой: раньше она называлась Павловской, а потом была - по реке - переименована в Мурзинку?
На левом берегу реки Мурзинки - примерно у выхода к Неве Запорожской улицы - стояла деревня 'На Туршую ручью на Неве' (ОКВП), 'Tursina-bu' (ПКИ), 'Tursova' (Э701: это несомненно означает, что имя Туршуя ручья существовало и в начале XVIII столетия).
На выходе к Неве улицы Бабушкина была деревня 'Pentalla' (Э701: 'penti' по-фински - 'детеныш', 'щенок').
'Pentalla. Вероятно, связано с фин. 'pinta' - 'заболонь сосны'; кар. 'pind' - 'поверхность дерева, воды', 'сосна с толстым слоем заболони' (SKES, 570)'.
Карта-схема приневских поселений от Валитова до Ниеншанца и Ниенштадта.
Чуть ниже - возле исчезнувшего ныне острова Лакаласари - находилась 'Lotkina' (ПКИ и А640), 'Лакала' (Б676) и 'Lakala' (Э701: 'lotja' по-фински - 'баржа', 'барка', но происходит от славянской 'ладьи'; а 'lakka' - это 'навес' или 'вышка', или 'шапка').
Справа - как раз напротив бывшего Лакаласари - в Неву впадает речка, которую в XIV-XV столетиях называли 'Сонзорицей' (ОКВП), а по-шведски - 'Sandorissa' (ПКИ), 'Sunderica' (Д691 и С699), а также 'Sorsi-joki' (Э701: 'sorsa' по-фински - 'утка').
Теперь река так и называется - Утка, а по ней и весь район - Уткиной заводью (одно из немногих древних названий, в несколько измененном виде дожившее до наших дней).
На левом берегу Сонзорицы - при впадении ее в Неву - на Б676 запечатлена была деревня Сабрина, к XVIII столетию исчезнувшая (одноименное поселение мы встретим позже на Неве в районе Смольнинской набережной).
А на правом сонзорицком берегу - в самом конце Октябрьской набережной - находилась деревня, в ОКВП названная 'Фомкина на Неве', в ПКИ - 'Sonderica', затем, переходя от одной карты к другой, - 'Sunderica eller Sorsijoki' (Д681), просто 'Sunderica' (С699) и просто 'Sorsijoki' (Э701).
Напротив них, на невском левобережье - примерно посреди территории завода 'Большевик' - с давних времен стояла деревня 'Койкаса на Неве' (ОКВП: на древность этого названия указывает ее явно финно-угорское происхождение).
Затем она изменила свое имя на 'Koikasi' (от ПКИ до Э701) через 'Койкаси-бю' на Б676, 'Haikon' на Д681 и С699, а также 'Koikasti' на Л708 (замечу, что 'kaikassi' по-шведски означает 'причал', 'пристань').
'Койкаса. Ср. фин. 'kaisku', 'kaeskw' - 'длинный, узкий мыс''.
Ниже этого селения - возле Речного вокзала - находилась деревня со славянским именем Матвеева (ОКВП), в ПКИ получившая имя 'Matala', в Б676 - 'Маскала', а к началу XVIII века, на Э701, именовавшаяся уже 'Rikissi' (может быть, от финского 'rikas' - 'богатый»).
'Matala. Ср. фин. 'matala' - 'мелкий''.
А на правом берегу - возле Володарского моста - стояли две деревни, на Э701 называвшиеся одинаково - 'Lastova'.
'Lastova. Ср. слово 'last' - 'лучина', 'полено, расколотое для лучины''.
Однако раньше первая из них именовалась 'Глезново на Неве' (ОКВП), 'Glezova' (ПКИ) и 'Глездова' (Б676).
За этими двумя поселениями находились два следующие.
Первое называлось 'Kovajasi-krog' (Э701). Это, собственно, даже не селение, а именно 'krog' - 'кабак' по-шведски, названный так по имени второй, находившейся далее по течению реки деревни.
Эта вторая деревня сменила несколько имен.
В ОКВП она называлась 'Борисковицы на Неве', в ПКИ - 'Veresova-ode' (тут, во-первых, 'Борисковицы' трансформировались в 'Вересову', более, видимо, простую для произношения; во-вторых, деревня стала 'эде', то есть 'пустошью', что, впрочем, вскоре было исправлено жизнью).
Уже в Б676 селение именовалось 'Варасковец-бю', то есть, претерпев изменение имени, превратилось в 'бю' - 'деревню'. Затем имя топонима вновь кардинально изменилось: на Д681 эта деревня называлась уже 'Koivo', на С699 - 'Koifor', на Э701 - 'Koivasi', а на Л708 - 'Koivostu' (несомненно, от карельского 'koivo' - 'береза', так что славянские 'Борисковицы' XIV-XV столетий были, возможно, на самом деле 'Березковицами', не исключено, что это переиначенное на славянский манер начальное местное название).
А на левобережье - на Шлиссельбургском шоссе ниже Володарского моста - находим узнаваемую тоже с рубежа XV столетия деревню 'Михайлино' (ОКВП), 'Mickalovsina' (ПКИ), 'Mickilovsina' (А640), 'Миколу' (Б676: тут мы видим четко выраженное стремление придать по-славянски звучащему наименованию прибалтийско-финский оттенок) и, наконец, 'Mickeljevo' (Э701: при всей 'очевидности' начального славянского звучания топонима нельзя тут упускать из виду то, что у скандинавских народов издавна существует связанный с архангелом Михаилом-Микелем осенний праздник 29 сентября Mickelmassan, так что не исключено и корельско-финское происхождение этого вроде бы несомненно славянского наименования).
Теперь - о двух деревнях на правом невском берегу.
Первая - на выходе к Неве улицы Новоселов - называлась 'Рог, а под ним тоня' (ОКВП), потом ее переименовали в 'Kirpila' (ПКИ), в 'Курвикюлю' (Б676) и, наконец, в 'Kurpola' (Э701: не связано ли это имя, скажем, со словом 'kurpitsa' - 'кабачок'?).
Вторая деревня называлась 'Марковская' (ОКВП) и 'Маркие-бю' (Б676); она стояла на выходе к Неве улицы Крыленко - и к XVIII в. с карт исчезла.
На противоположном берегу Невы - на территории южной части завода 'Звезда' - значилась деревня 'Виллуева на Неве' (ОКВП), она же - 'Villuevo' (ПКИ), 'Виллола' (Б676), 'Villoeva' (Д681 и С699) и 'Vittoka' (Э701: тут опять-таки сложно проследить исходное имя и его генезис: может быть, оно связано с 'villa' - 'шерсть', а может - с 'vilja' - с 'хлебом' по-прибалтийско-фински?).
На правобережье - еще один 'дуплет', и с той же судьбой: одно имя проявило жизнеспособность, второе - нет.
Ниже выхода к Неве улицы Дыбенко тут находился 'Дубок Нижний', он же - 'Dubok Niznij' (ОКВП и ПКИ), просто 'Дубок' (Б676), 'Lammis' (Д681: явная описка, ибо смысл переименования ясен из трех следующих, одинаковых и абсолютно не вызывающих сомнений имен), 'Tammis' (С699, Э701 и Л708: это слово, 'tammis', и по-корельски, и по-фински, и по-шведски означает 'дуб', так что в данном случае мы имеем дело с точной калькой, однако трудно сказать, то ли славянское название было начальным, то ли - и по логике вещей это представляется более предпочтительным - начальное финско-прибалтийское имя было переиначено славянами на свой лад, а потом его, так сказать, рекультивировали на прежний манер).
А выше 'Нижнего Дубка' и в ОКВП, и на А640 значился 'Дубок Верхний' ('Dubok Verhnij'), далее с карт исчезнувший.
Между этими 'Дубками' в старину выходила к Неве дорога от Колтушей, в конечном пункте которой был лодочный перевоз на другой невский берег.
На этом другом, то есть на левом берегу - на территории северной части завода 'Звезда', - находилась деревня 'Kallievo' (А640), 'Каллис-бю' (Б676), 'Kallilova' (Д681), 'Kallis' (Э701: 'kallis' по-фински - 'дорогой', по-шведски же - 'холодный'; вероятно, тут предпочтителен 'шведский вариант' - деревня появляется здесь лишь с их приходом в Приневье; схожие названия встретятся нам в будущем еще не раз).
Напротив 'Каллиса' на правом берегу - выше Финляндского железнодорожного моста - стояли шведские кирпичные заводы, впервые обозначенные как 'Tegelkato-bu' на карте Петера Торинга (Т680), стало быть, около того времени здесь и появившиеся; это - первое промышленное предприятие, которое мы находим на территории будущего Петербурга, двигаясь вниз по Неве.
На Д681 селение это названо 'Tigelladon', а на Э701 - 'Tegelsbruck' (этим словом, собственно, и обозначается по-шведски кирпичный завод).
Ниже Финляндского моста уже на левобережье была старинная деревня 'Осинова на Неве' (ОКВП), с названием которой тоже произошла любопытная трансформация.
На А640 она была названа 'Ovcinova' - либо оттого, что Аспегрен по звуковой ассоциации 'переиначил осину в овчину', либо в силу того, что воспользовался не совсем верным источником. Тем более, что на Б676 деревня 'вернула' свое имя - 'Осинова'.
Однако Элдберг в 1701 году обозначил тут селение 'Hapasi-hof': это имя можно трактовать как 'Мыза для пирушек', ибо 'hap' по-шведски и означает 'пирушка'. Но здесь нельзя пренебречь тем обстоятельством, что по-фински и по-карельски 'haapa' как раз и обозначает 'осину'!
В связи с этим опять-таки встает вопрос о первоначальном имени селения. Видимо, все же изначальным было имя корельское: что-нибудь вроде 'Хаапакюля', то есть 'Осиновая деревня'. Пришедшие затем в Приневье славяне переименовали ее на свой лад - в 'Осинову на Неве'. А после завоевания края шведами и произошел любопытный симбиоз первоначального финско-карельского 'haapa' со шведским 'hap', что и привело к рождению совсем по-шведски звучащего 'Hapasi-hof'.
На правом невском берегу - в самом начале Малоохтинского проспекта - мы тоже находим дожившую от старых допредпетровских времен деревню 'Нижний Омут на Неве' (ОКВП).
В ПКИ она называлась 'Jergino', а на Э701 и Л708 - 'Jervis'. Почти нет сомнения, что имя это происходит от финско-карельского 'jarvi' - 'озеро'. Беда в одном: ни на старых картах, ни сегодня никакого озера мы в округе не находим. Так что нам остается лишь высказать предположение о некой соотнесенности старого славянского имени 'Омут' с финско-карельским 'озером', причем вновь встает вопрос о первоначальности топонима: карельский он был или славянский?
'Jergino. Славянского происхождения. Ср. 'Еря' (имя, уменьш. от 'Ерофей') - 'Ерино'; 'Ергя' ('г' перед гласными характерно как для севернорусских говоров, так и для ряда прибалтийско-финских языков и диалектов), 'Ергино''.
Спустившись несколько ниже по левому берегу Невы, мы попадаем к месту впадения в нее речки Волковки.
В старые времена ее называли 'Сетуй' (ОКВП: имя, несомненно, вепсское; 'уй' по-вепсски - 'ручей', а корень 'сет' входит в слова со значением 'белый', 'светлый', стало быть, 'Сетуй' - это 'Светлый ручей').
Тут, однако, меня поразил совершенно неожиданным для меня вариантом лингвист Сергей Мызников...
'Сетуй. Вероятно, от вепс. 'sit' - 'кал' + 'уй' - 'ручей' (подобные гидронимы широко распространены в бассейне р. Свири; ср. 'Говенный ручей')'.
...По-шведски имя речки звучало сходно: как 'Sitala' (ПКИ) и 'Ситала' (Б676), а также 'Situla-oo' (Д681).
Нельзя тут не упомянуть, что в XVIII в. и до 1867 г. 'Светлый (он же - 'Говенный'?) ручей' вдруг 'переменил окраску' - и стал именоваться более для этих мест традиционно: 'Черная речка'.
Прежде речка Сетуй-Черная втекала в Неву двумя рукавами, образуя островок, обозначенный на К698 - 'карте Кронъйорта'. Теперь Волковка впадает не в Неву, а в Обводный канал, из которого неподалеку от невского побережья вытекает речка Монастырка, получившая имя в 1864 г. от Александро-Невского мужского монастыря (лавры).
На северо-восточном берегу 'островка Кронъйорта' издревле находилась деревня 'Вихрово-Федорово на Неве' (ОКВП). Любопытно проследить за видоизменением этого топонима.
'Вихрово' XIV-XV вв. последовательно называлось 'Vihterova' (ПКИ), 'Вихтиова' (Б676), 'Vihtula' (Т680) и вновь - 'Vihterova' (Д681). Стоит подумать, не есть ли общий корень этих названий - переходящих от славянского 'вихра' к финско-прибалтийскому 'вихт-' - тот, что лежит в основе таких слов, как 'vihta' или 'vihtua': первое обозначает 'банный веник', второе - 'уютный', и, стало быть, поселение могло носить имя 'Банного' или 'Уютного')?
'Vihterova. Ср. фин. 'vaahtera' - 'клен' (хотя не совсем ясен северный предел ареала клена)'.
К началу XVIII столетия, однако, деревня еще раз сменила имя - и весьма радикальным образом: она стала называться 'Viktoris' (Э701 и Л708).
Нам важно зафиксировать сейчас, что к моменту, когда петровские солдаты появились на берегах Невы весной 1703 г., трансформация этого топонима уже завершилась - и имя 'Викторис' уже существовало, о чем, к слову, помимо карты Элдберга свидетельствует, в частности, и такой отрывок из более поздней 'Гистории Свейской войны' Макарова:
'В сем 1710 году Государь, будучи в Санктпетербурге, осматривал мест, где быть строениям, и над Невою рекою при Санктпетербурге на устье речки Черной усмотрел изрядное место, которое называлось Викторы, где указал строить монастырь во имя Святыя Троицы и Святаго Александра Невскаго' (Журнал или Поденная записка... С. 304).
С местом этим связана одна легенда, следы которой обнаруживаем в книге Михаила Пыляева 'Старый Петербург':
'По преданию, монастырь построен на том месте, где св. благоверный Александр Невский разбил шведов 15 июля 1241 года. В ознаменование победы Невского место это было названо Петром 'Виктори'...' (П ы л яе в М. И. Старый Петербург. СПб., 1889. С. 22).
Тут в двух фразах - четыре ошибки.
Во-первых, Александр Ярославич разбил шведов не в устье Сетуя-Черной, а в устье Ижоры, что было в соответствующем месте нашего с вами путешествия по Неве отмечено.
Во-вторых, битва эта была не в 1241-м, а в 1240 г.
В-третьих, Невским князя Александра в 1240 г. никто не называл: это прозвище он получил много позднее.
В-четвертых, Петр I не называл этого места именем 'Виктори': о таком факте не говорит ни 'Поденная записка', ни какой-либо другой документ петровского времени. Кроме того, мы могли убедиться, что топоним 'Викторис' - происхождения, несомненно, шведского. Царь же Петр мог лишь воспользоваться к его времени уже сложившейся легендой о некой 'виктории', 'победе', кем-то одержанной в устье речки Черной. Но никаких современных Петру достоверных сведений или документов об этом мы, повторю, не имеем, - так что изложенная Пыляевым история абсолютно несостоятельна.
Другой вопрос: почему же все-таки шведы поменяли славянское имя деревни 'Вихрово' на шведское 'Викторис'? Что стало побудительным мотивом для появления столь торжественного топонима на карте Элдберга, сохранившегося и ко времени составления походной карты Любеккера в 1708 г.?
Подобие ответа можно найти, взглянув на карту Бергенгейма, составленную по шведским данным 1676 г.
Чуть севернее Сетуя на Б676 обозначена крепостца 'Ландскрона' (этот топоним писался тогда именно с таким окончанием: не '-круна', а '-крона'). Отклик на это показание находим в сочинении академика Якова Грота, который пишет о заложении крепости Ландскруна в 1300 г.:
'Избранное для нее место было чрезвычайно удобно; впрочем, о том, где именно оно находилось, мнения не совсем согласны. [Николай Михайлович] Карамзин, основываясь на наших летописях, полагает его в семи верстах от нынешнего Петербурга, при устье Охты. По Шведским же источникам, Ландскрона построена была при Черной речке; но здесь под этим именем должно разуметь не ту речку, которая течет мимо Строгановского сада и впадает в Большую Невку 1, а другую, выходящую из Ингерманландии и впадающую в Неву под Невским монастырем 2.
Карамзин в этом отношении согласен с [Герардом Фридрихом] Миллером, что Ландскрона лежала на том самом месте, где впоследствии была крепость Ниеншанц, и этому мнению следует большая часть ученых. Противоречие между показаниями Русских и Шведских летописей будет устранено, если принять предположение Финляндского Ученого Г. 3 Гиппинга, что Охта называлась иначе Черною речкою 4, - предположение довольно вероятное: так как в старину очень многие небольшие реки в России известны были под этим именем; Охта же есть название Финское.
Но заметим, что на карте Ингерманландии, составленной в 1676 году по распоряжению Шведского правительства 5, Ландскрона обозначена на противоположной стороне Невы, там, где ныне Александро-Невская лавра' (Г р о т Я. К. Известия о Петербургском крае до завоевания его Петром Великим [почерпнутые преимущественно из Шведских источников]. СПб., 1853 // Сказъ о Санктъ-Питербурхе... Л., 1991. С. 4-5).
Несколько запутанный комментарий академика Грота отражает ту сумятицу, которую внесло во многие посвященные допетровскому Приневью ученые труды картопоказание Бергенгейма.
В качестве последнего примера можно привести недавно выпущенную, фактологически очень содержательную книгу 'Петербургские храмы' Сергея Шульца (напомню: потомка Мартина Шульца, генерал-губернатора Лифляндии, Ингерманландии и Карелии в 1681-82 гг.). Сергей Шульц тоже с достаточным сомнением говорит о местоположении Ландскруны 1300 г., памятуя 'карту Бергенгейма' и не находя ее показанию внятного объяснения.
Некую трезвую и 'примирительную' мысль относительно загадочной 'Ландскроны Бергенгейма' высказал в конце прошлого века Григорий Немиров, написавший о появившейся на карте крепостце, что это 'скорее всего был лишь редут, построенный уже в XVII в. и названный Ландскроной только в память о прежней крепости' (Н е м и р о в Г. А. Петербург до его основания... СПб., 1888. С. 30. Далее - Петербург до его основания...).
Стоит, однако, вспомнить, что 'Ландскрона Бергенгейма' нигде, кроме Б676, обозначена больше не была и не упоминалась ни в одном более позднем документе - ни в шведском, ни в российском.
Исходя из этого, можно предположить, что новая фортеция должна была все-таки при устье Сетуя-Черной появиться - и тем продемонстрировать бесспорную викторию (отсюда - и переименование 'Вихрова' в 'Викторис'!) шведского оружия в Приневье, завершившуюся переходом этого края под скипетр короля в начале XVII столетия.
Видимо, составитель проекта и карты решил, что крепостца должна была напомнить о фортеции 1300 г., тем более, что встать она должна была как раз у впадения в Неву Черной речки, как и три с лишним века назад, хотя и место было не то, да и речка - тоже...
А теперь, выяснив это, спустимся вниз по Сетую-Черной-Волковке, чтобы назвать деревни, лежавшие вдоль нее и рядом с нею, тем более, что это - территория нынешнего Питера.
На правом берегу реки - у впадения ее в Обводный канал - была деревня 'Antola' (ПКИ), 'Антола' (Б676). На А640 тут показан просто 'Krog' - 'кабак'. На Э701 деревня отсутствует, хотя в стороне от Невы у Элдберга показаны далеко не все поселения.
Чуть ниже - на выходе к Волковке улицы Салова - обозначена деревня 'Koromuslo-bu' (ПКИ: за этим вроде бы сугубо славянским, на первый взгляд, названием кроется имя корельско-финское, читаемое на других картах), она же - 'Кьералассия' (Б676), 'Kjaralassina' (Т680: от прибалтийско-финского 'kjeralla' - 'водоворот', 'виток').
Правда, Сергей Мызников здесь достаточно безоговорочен...
'Koromyslo-bu. Это дер. Коромыслово. Нас. пункт с таким названием известен в Прионежье (Подпорожский район Ленинградской области), хотя возможно и карело-финское его переосмысление'.
На левом берегу Сетуя с древнейших же времен находилась деревня со сходно звучащим именем 'Kupsinova' (ПКИ), 'Kupsinovo' (А640), 'Купсила' (Б676: Кирилл Горбачевич и Евгений Хабло неточно цитируют Бергенгейма, называя поселение 'Купсино'), 'Kupsila-bu' (Д681).
Ясно, что это - нынешнее Купчино. Название топонима, казалось бы, однозначно славянское, идущее вроде от слова 'купец'. Однако в ОКВП деревня эта не обозначена - и появляется она только на шведских картах, причем хоть и в славянизированной, но далекой от исходного 'купца' форме. Это понуждает обратиться в поисках словесного прототипа к прибалтийско-финским языкам, где и находим 'подходящий' к данному случаю корень 'kups' -'зрелый': не как обозначение ли места лучших покосов?
На все эти предположения блистательно ответил Сергей Мызников...
'Купсила. Цит по SKES:
'По крайней мере в XIV в. платили налоги kypseraha, kypsiraha (два эре с дыма, однако раньше налог состоял из зайцев, которыми платили налог в других частях Финляндии, и лесных птиц). 'Kypsi' в древности в фин. языке означал 'заяц' (256-256)'.
То есть 'Купчино' означало 'Зайцево''.
Вниз по левобережью Волковки - на выходе ее к Волковскому кладбищу - находилась деревня, так в XIV-XV столетиях и называвшаяся 'Волковкой' (ОКВП: конечно, тут - исток будущего чисто славянского ['Волковка'], а не вепсского ['Сетуй'] или прибалтийско-финского ['Черная'] названия реки - достаточно редкий случай, когда гидроним получил имя по топониму, а не наоборот), а на А640 - 'Volkova-bu'.
Однако в ОКВП мы находим и другое имя, относящееся к тому же поселению: 'деревня на Селуи Судола'.
Тут - несомненная ошибка писца: конечно, не 'на Селуи', а 'на Сетуи'.
А что до слова 'судола', то это, конечно, та же 'Волковка', поскольку 'suden', 'sutta' по-финско-прибалтийски и означает 'волк'; сравните с 'Volkova eller Sutola' (ПКИ) и 'Ситала-бю, или Волкова' (Б676). Так что - никаких разночтений!
Единственно, о чем тут стоит поразмыслить, так опять-таки о первоначальном имени топонима: чье оно было - славянское или местное, финско-прибалтийское? Трактовать можно и так и этак: ведь в одном случае сначала идет имя 'Сутола', а потом - 'Волкова', в другом же - наоборот. Однако в самом древнем свидетельстве ОКВП имя 'Волкова' вообще отсутствует - есть только прибалтийско-финское 'Судола'. Хотя не исключено, что отдельно названная и упомянутая в начале этого топонимического эпизода 'Волковка' просто как бы 'потерялась', отскочила в Окладной книге от своей пары...
Хочу коснуться здесь еще одного вопроса, который оказался достаточно запутанным.
В Окладных книгах 1500 г. упоминается деревня 'на Галатееве острове на Сетуе'. Никаких следов ее на шведских картах мы не находим - и потому я, как и все последующие названия этого эпизода, ее на сводную карту не наношу (просто не знаю, где они находились).
Впрочем, меня сейчас интересует местоположение не 'деревни', а 'острова'.
Григорий Немиров в книге 'Петербург до его основания...' высказывает мысль, что 'Галатеев остров' есть понятие скорее условное, нежели строго географическое, то есть именем этим обозначалась некая территория, образованная текущими рядом реками. Мысль эта представляется конструктивной - и я использую ее как рабочий инструмент.
Начну с того, что имя одной из таких 'протекающих рядом рек' нам известно: 'на Галатееве острове на Сетуе', и, таким образом, одна река определилась - Сетуй-Черная.
Кроме нее в ОКВП упомянуты 'деревни на Галатееве острове' Васкино, Левкуевское, Лемонтово, Лигомовичи, Овсеевское, Петчела, Селезнева, Сиденье, Сукина, Тимуево, Толстые Головы. Но сегодня ни одно из этих имен не сохранилось, и местоположение их уже не установишь.
Однако в непосредственном соседстве с ними стоит 'деревня Осинево на реке на Неве', и это дает нам имя второй реки - Невы. А еще, рядом же, названа 'деревня Тайбола на Галатееве острове у Николы Святого на погосте' и 'деревня Тайбола на реке на Ижере': вот и третья река - Ижора.
Тут надо привести замечание лингвиста о названии 'Тайбола'...
'Тайбола. По данным, отмеченным в северно-русских говорах, фиксируются следующие значения слова 'тайбола': 'густо поросшее лесом низменное болотистое место', 'дремучий лес', 'дорога болотистым лесом'. Имеется дер. Тайбоа в Онежском районе Архангельской области.
Источник русского диалектного слова - в кар. 'taibale' - 'перешеек, перегон между двумя пунктами', 'дорога''.
Помимо того, в ОКВП упомянута еще 'деревня на Галатееве острове на Малом'.
'Большой Галатеев', правда, не упомянут, но коли есть 'Малый', значит, имелся, видимо, и 'Большой', не так ли? Думаю, предположение вполне допустимое.
Итак, границы 'Галатеева острова' определяются в Окладной книге реками Невой, Сетуем и Ижорой.
Немаловажно, что территория эта разделена почти пополам реками Славянкой и Кузьминкой, стало быть, один из этих 'островов' может быть принят за 'Малый Галатеев', другой - за 'Большой'. Поэтому я и наношу их на карту, вполне, правда, условно.
Отсутствие точных данных о 'Галатеевых островах' навело, однако, Немирова на мысль о том, что 'Малый', видимо, находился где-то в другом месте.
Историк обратил внимание на топоним 'Большой Гольтинс', обнаруженный им, вероятно, на 'Плане С.Петербурга в 1700 году' Николая Цылова.
Другое имя этого острова - 'Большой Тельтенис', и Петр Петров в 'Истории Санкт-Петербурга...' произвольно, без ссылки на источник (что у этого историка, увы, бывало нередко), поименовал его 'Алтынцем'.
Так вот, у Цылова 'Большой Гольтинс' располагался в районе Купчина, а 'Малый' - в юго-западной части города, у взморья. Поэтому, видимо, Немиров и ассоциировал 'Малый Гольтинс' с 'Малым Галатеевым', отнеся последний ко взморью.
Предположение это, однако, неверно, ибо ни 'Гольтинс', ни 'Тельтенис' - вовсе не названия некоего 'острова', а имена 'пустоши' и 'деревни'. К ним мы вернемся, когда попадем к побережью Финского залива...
А пока, совершив бросок вверх и вниз по Сетую-Черной-Волковке, мы вновь оказываемся на невском побережье.
Слева, под 'Викторисом' - на выходе к Неве проспекта Бакунина - была деревня 'Manula' (Э701: 'mannu' по-фински - 'земля', но связано ли с этим имя деревни, не уверен).
'Manula. В финском фольклоре 'mana' - 'загробный мир'; широко бытует выражение 'manalla' - 'на том свете' (SKES, 332)'.
На правом берегу Невы - ниже Заневского проспекта - находились заведения, именуемые шведами 'Linnafartorp' (Д681) и 'Bleket' (Э701). Оба эти понятия означают в переводе, что это был льняной двор с отбеливательным хозяйством.
На правобережье, но в то же время - на правом берегу впадающей в Неву реки Оккервиль - на А640 показана деревня 'Koretova' (не от 'korjata' ли, что по-фински означает 'чинить', 'ремонтировать' - как на указание на поселок с таким именно назначением?), на других картах означена как 'Gullela' (Т680) и мыз 'Gollas-hof' (С699).
Река Оккервиль носила это имя с XVIII столетия.
Однако она же в XVIII-XIX вв. имела традиционное для Приневья имя Черной речки, затем - в XIX в. именовалась Малой Охтой, после чего, в 1831-1867 гг. - еще и Порховкой.
О происхождении названия 'Оккервиль' Константин Горбачевич и Евгений Хабло пишут:
'Оккервиль - старинное название. Оно нанесено на шведской карте 1699 года. Тогда, в период шведской оккупации невских земель, на берегу этого притока Большой Охты находилась мыза шведского полковника Оккервиля. От мызы Оккервиля и повелось название реки, неоднократно упоминаемое в документах XVIII-XIX веков' (Почему так названы? С. 452).
Должен, правда, заметить, что на карте Стюарта 1699 г. (Горбачевич и Хабло имеют в виду, видимо, именно эту карту) река эта показана, но не названа. Равно как не показана там и 'мыза шведского полковника Оккервиля'.
В то же время на близкой по времени карте Майера - то есть на М698 - река эта названа близко по звучанию, но вовсе не 'Оккервиль', а 'Kervila', и имя это, скорее всего, не шведское, а карельско-финское - от 'kare', что означает 'изгиб'...
Впадает Оккервиль в 'Большую Охту' (так эта река именуется в ОКВП), которую шведы называли (см. 'Хронику Эрика') 'Svarta-oo' и 'Svart-bek Fluvius' (Д681: 'Черный ручей'), а корелы и финны - 'Аха-йоки' (Б676: об этом имени см. ниже).
На развилке Большой Охты и Оккервиля была раньше деревня 'Чернецкая' (ОКВП), 'Cernetckaja' (ПКИ).
На выходе улицы Магнитогорской к Большой Охте - 'деревня Минкина на усть Охты' (ОКВП), 'Minkina' (А640), которую заменил потом 'Мёрнерсхольм' (Б676: имение дерптского президента Карла Мёрнера).
Ну, а на Охтинском мысу - на месте 'Петрозавода' (несколько уступая, правда, ему по размерам) - располагалась крепость 'Nyen' (ПКИ, A640 и Л708), 'Ниен' (Б676), 'Nya verket' (Д681) или 'Nyen Skanzen' (Э701).
История этого поселения настолько значительна в предыстории Санкт-Петербурга, что ему стоит посвятить отдельную главку в моем повествовании.
_______________
1 Грот имеет тут в виду Черную речку на севере города, памятную пушкинской дуэлью.
2 А тут речь идет о нынешней Волковке.
3 Не 'Г.', а Андрея Иоганна (видимо, 'Г.' у Грота означает не инициал, а 'господин').
4 Из предыдущей главы мы помним, что это именно так.
5 Это и есть 'карта Бергенгейма'.
| К содержанию |