На главную

XI. Строение и гибель Ландскруны

а) О 'Хронике Эрика'

До 1300 г. мы почти не знаем письменных источников о землях, на которых в 1703 г. был основан Санкт-Петербург. Вот почему столь ценны для нас строки шведской 'Хроники Эрика', где упомянуто о построении на Охтинском мысу первой на питерской земле крепости.

Но для начала, вероятно, стоит упомянуть о русских источниках, повествующих об истории Ландскруны.

Излагаемым в 'Хронике Эрика' событиям посвящены два отрывка из Синодального списка Первой Новгородской летописи старшего извода.

Что представляется особенно важным, отрывки эти содержат немало кратко изложенных, но оттого не менее драгоценных для нас сведений, о которых шведский хронист не упоминает:

'В лето 6808 ¹ ...Того же лета придоша из замория Свеи в силе велице в Неву, приведоша из своеи земли мастеры, из великого Рима от папы мастер приведоша нарочит ², поставиша город над Невою, на усть Охты-реки ³, и утвердиша твердостию несказаньную, поставиша в нем порокы ⁴, похвалившеся оканьнии, нарекоша его Венець земли: бе бо с ними наместник королев именем Маскалка ⁵; посадивше в  нем мужи нарочитыи с воеводою Стенем ⁶ и отъидоша; князю великому тогда небудущю в Новегороде...

В лето 6809 ⁷. Приде князь великыи Андреи ⁸ с полкы низовьскыми, и иде с новгородци к городу тому, и приступиша к городу, месяца мая 18, на память святого Патрикия, в пяток перед Сшествием святого духа, и потягнуша крепко; силою святыя Софья и помощью святою Бориса и Глеба твердость та ни во что же бысть, за высокоумье их; зане всуе труд их без божия повеления: град взят бысть, овых избиша и исекоша, а иных извязавше поведоша с города, а град запалиша и разгребоша.
А покои, господи, в царствии своем душа тех, иже у города того головы свои положиша за святыю Софью' 145).

Вот этот сюжет и соответствует 1458-1805 строкам старейшей шведской рифмованной 'Хроники Эрика'.

Время написания 'Хроники Эрика' историки определяют различно: от 1320 до 1332 гг. 'Эрик' же заголовка 'Хроники' - это Эрик Магнусон, шведский герцог, сын короля Магнуса Ладулоса и отец короля Магнуса Эриксона Смека (1316-1374).

Что касается маршала Торгильса Кнутсона, то судьба его была плачевна: в 1306 г. он был казнен.

Однако именно по его воле летом 1293 г. был основан Выборг - и шестьсот лет спустя маршалу поставили в нем памятник, хотя многие ученые и отрицают ныне его участие в закладке крепости на Воловьем острове.

Автор 'Хроники Эрика' нам точно неизвестен.

Как утверждают знатоки средневековой Швеции, он не был ни, скажем, духовным лицом, ни поэтом-профессионалом.

Полагают, это был дворянин из окружения Матса Кеттильмундсона - рыцаря, с 1299 г. военачальника в Западной Финляндии, затем дротса (канцлера), главы правительства опекунов при малолетнем короле Магнусе Смеке.

Умер Матс Кеттильмундсон в 1326 г.

Отрывки из 'Хроники Эрика', относящиеся к истории построения и падения Ландскруны, на русский язык были впервые - в прозе - переведены Еленой Александровной Рыдзевской (1890-1941; скончалась в блокадном Ленинграде) в ее книге 'Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. Материалы и исследования', изданной в Москве в 1978 г.

Часть нижеследующих моих комментариев к шведским реалиям той поры почерпнута из сопроводительных записок Елены Александровны (правда, они перепроверены и скорректированы).

Весьма впечатляющий исторический комментарий к событиям 1300-1301 гг. создал питерский историк Игорь Павлович Шаскольский (1918-1994) в книге 'Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII-XIII вв.' Л., 1978. Изыскания и подстрочный перевод Шаскольского тоже, конечно, были учтены мною в работе.

В 1994 г. выборгское издательство 'Фантакт' выпустило книгу 'Хроника Эрика' в переводе Александра Желтухина под научной редакцией Аделаиды Сванидзе.

Книга эта - знаменательное событие в истории культурных русско-шведских отношений. 'Хроника Эрика' впервые переведена на русский язык целиком и стихами.

Книга хорошо - подробно и со знанием дела - откомментирована.

Она сопровождается статьями Аделаиды Сванидзе ''Хроника Эрика' и исторические реалии средневековой Швеции' и Александра Желтухина 'Литературные и языковые традиции 'Хроники Эрика''.

В приложении - генеалогическая таблица героев 'Хроники', а также список географических названий и добротный указатель литературы - русской, шведской, финской, немецкой, английской, датской.

Есть в комментариях и спорные места. Авторы, скажем, пишут о том, что морское ополчение шведов (так называемый ледунг) 'покинуло шведский берег после Троицы 1300 г. и прибыло в устье Невы 30 мая'.

Но в 1300 г. Троица и была 30 мая, так что марскалк Торгильс Кнутсон появился на Неве явно не ранее второй половины июня.

Далее. Мнение шведского историка Рольфа Пиппинга о том, что остров, на который напали шведы в Ладожском озере, - это Птинов, на мой взгляд, недостаточно обосновано.

Мне думается, буря отнесла шведские суда в северо-западном, а не юго-восточном направлении - и на роль острова более подходит находящийся там остров Коневец.

Есть, как мне кажется, в комментариях не совсем точное указание на размер шведской морской мили (в моем комментарии приводится принятое сейчас обозначение).

Ну, и так далее. Спорить по поводу любой исторической публикации можно много. Но такие споры вовсе не умаляют значения этой отлично выполненной, серьезной и талантливой книги.

Первая попытка поэтического перевода части 'Хроники Эрика' была сделана в 1993 г. в моем очерке 'История Ландскроны', опубликованном питерским журналом 'Аврора' (? 5-1993).

Замечу, правда: хотя мой перевод и появился за год до выхода выборгского издания, то был лишь отрывок - 348 из 4543 строк оригинала.

Я старался передать безыскусный стиль автора, не блещущий ни художественными образами, ни изысканными рифмами.

Однако с оригиналом 'Хроники' я тогда знакомиться не стал, полагая, что без знания шведского языка это не нужно.

А позже я все же выписал в Российской Национальной библиотеке книгу 'Erikskronikan, enligt cod. Holm. D.2. Rolf Pipping. Uppsala, 1921' и стал читать непонятный текст.

Читать его было тем занятнее, что ведь содержание каждой строки я знал. И хотя я почти не ведал значения каждого из отдельных слов, многое для меня открылось.

Во-первых, размер. Он был не тот, которым я перевел было отрывок.

Это был ямб (со своими скачками и перебивами, но - ямб, и я хочу отметить, что в переводе Александра Желтухина 'скачки' этого ямба переданы отлично).

Во-вторых, я узнал, как звучали в конце XIII-начале XIV в. по-шведски имена Невы, Ладоги, Охты и некоторые иные.

В-третьих, я понял точную разбивку отрывка на строки. Их было меньше, чем в моем начальном переводе, и изложению их надлежало стать более динамичным, более жестким.

В-четвертых, я услышал подлинный шведский язык 'Хроники' - резкий, живой, неподдельный.

Стих должен был стать менее мягким, совсем немелодичным, исполненным напирающими друг на друга согласными, более труднопроизносимым.

Все это понудило меня приступить к новому переводу.

Он и представляется далее на суд читателя с построчным комментарием.

б) Глава (условная) из 'Хроники Эрика'

На Пингисдаг ⁹ окончив сбор недолгий,
повел походом шведов марскалк Торгильс,
флот снарядив по слову короля,
какого не знавала их земля,
взяв тысячу и сто бойцов с собой ¹⁰,
чтоб повести с язычниками ¹¹ бой
и волей короля, врагам на страх,
срубить Ландскруну-крепость в их краях.
Уверен ¹²: столько добрых кораблей
на Нюо ¹³ не бывало с давних дней.
Нашли там гавань ¹⁴ - очень добрый порт:
в нем прочно, к штевню штевень, к борту борт,
помостами сплотили корабли,
чтоб разметать их штормы не смогли.
И был там мыс: удобнейший на вид -
он с юга ширью Нюо был омыт,
а Сварта-ээ ¹⁵, более узка,
текла на север ¹⁶ от того мыска;
вот здесь-то, на скрещенье их пути,
решили шведы крепость возвести.
О том прознали русские - и вот,
в успех поверя ¹⁷, двинулись в поход,
на сборы не потратив много дней ¹⁸,
введя в ладьи оседланных коней.
Тогда и христиане поднялись,
язычников решив повергнуть ниц, -
вверх по реке поплыли в свой черед
на Вита-трэск ¹⁹. Их было восемьсот,
глава их звался Харальдэр ²⁰. И весть
прислали им дозорные, что есть
какой-то остров ²¹ средь озерных вод,
где с тысячу язычников живет -
и, чтобы уничтожить их, туда
они свои направили суда.
У Вита-трэск суровый нрав морской,
что подтверждаю этою строкой ²²;
на север от него - земля Карел,
а на восток и юг - Руси удел.
Лишь тридцать миль ²³ тем озером пройти
бойцы сумели, и на полпути
поднялся ветер, страшной силы полн,
и побелели гребни свежих волн,
и в бурю эту чудом лишь смогли
до берега добраться корабли.
Земля Карел была невдалеке;
под утро у деревни на реке ²⁴,
промокнув и почти лишаясь сил,
отряд суда на берег выносил,
чтоб не отдать их в жертву шторму, чей
дул ветер страшный целых пять ночей:
все это время шведы в тех краях
рубили поселян, сжигая в прах
и многие деревни той страны,
и ушкуи ²⁵, и малые челны.
Но тут утихла буря, и тогда
они спустили на воду суда
и двинулись обратно, ибо им
есть нечего осталось и самим.
На Пеккинсари ²⁶ прибыли - и часть
вниз поплыла рекою, чтоб попасть
к тем рыцарям у крепости, а ряд
бойцов влился в сторожевой отряд.
И вскоре, озирая берега,
дозорные увидели врага:
до тысячи отряд передовой
насчитывал врагов, готовых в бой ²⁷.
Когда судьба, такой бедой грозя,
испытывает, долго ждать нельзя -
и шведы по реке спустились вниз.
А русские плоты связали из
сухих деревьев срубленных - притом
был каждый вышиною с добрый дом, -
чтоб их поджечь и сплавить, без труда
спаливши ими шведские суда;
но чтоб не дать к судам им подойти,
заплот воздвигли шведы на пути:
была большая срублена сосна
и преградила путь плотам она ²⁸.
Вот русские - у крепости; светла
броня их шлемов, панцирей была,
сверкали их мечи ²⁹; и говорят,
что шли они в поход на русский лад ³⁰.
Их было тридцать тысяч и одна, -
сказал толмач о рати их ³¹; она
превосходила шведскую, но с ней
в сравненье были упландцы ³² сильней.
Враги ко рву во всю рванулись мочь,
вдвоем стараясь третьему помочь.
С восьми суровых башен глядя вниз,
стояла крепость с жерлами бойниц ³³.
Пред нею - ров, связавший две реки ³⁴,
За ним, рядами - шведские полки.
На южном фланге - хельсингская рать ³⁵;
на них напали русские, сказать
стараясь будто: 'Мы прорвемся тут,
чего б ни стоил наш отважный труд'.
Рубился хельсинг, бил, колол, стрелял,
но враг в атаке устали не знал.
Тогда настал и рыцарей черед
Матс Кеттильмундсон ³⁶ двинулся вперед
с отрядом шведов, юных, как и он;
за ним - ван Кюрны, Хенрик и Ион ³⁷,
ванг Порсе, младший, Педер ³⁸, а за ним
другие шли, оружием своим
отбросив русских за пределы рва
и там, за рвом, обрушась на врага.
На этой узкой местности за рвом
враги могли напасть вдесятером
на каждого из упландцев, но те
рубились смело в этой тесноте
и били так язычнический сброд,
что у врага потек кровавый пот.
И целыми - без ран и без вреда -
к себе вернулись рыцари тогда ³⁹.
Со стен им было видно, что стоят
у леса строем русские. Отряд
был тысяч в десять. Солнечно сиял
оружия красивого металл.
Они смотрели молча сквозь туман
на крепость. И один из христиан
промолвил, стоя в крепости: 'Готов
сейчас сразиться с лучшим из врагов,
коль мне позволит марск ⁴⁰, и привести
его сюда - иль самому пойти
в плен, если только буду побежден.
Я разбужу врага, коль дремлет он'.
И тут же снаряжаться стал. Броня
была надета. Сел он на коня,
неспешно переехал через мост;
а миновав затем дозорный пост,
он обернулся, стражам пожелал
счастливо оставаться и сказал:
'Прошу я Бога мне удачи дать,
тогда меня увидите опять:
вернусь - и даже не один - сюда.
Ну, а постигнет вдруг меня беда -
Так, значит, Богом мой удел решен'.

Местоположение крепости Ландскруны, построенной шведами под водительством Торгильса Кнутсона и по проекту архитектора-итальянца, посланного в Швецию папой римским в 1300 г.

Вероятно (судя по поэтическому описанию 'Хроники Эрика'), выглядела эта крепость таким примерно образом.
Рисунок Виталия Кржишталовича.

Дротс Матс ⁴¹ (а это был, конечно, он)
тогда был юн и робости не знал;
он вызов русским с толмачом послал;
тот молвил им: 'Велел мой господин -
из благородных рыцарей один
из самых лучших - передать: он ждет,
чтоб вышел с ним на поединок тот,
кто всех из вас смелее, - и взамен
взял жизнь, добро, свободу или плен.
Он здесь. Он близко. Ежели из вас
сумеет кто-то победить, тотчас
последует за ним, плененный, он;
но если будет русский побежден,
пусть в плен идет. Других условий нет'.
'Его мы видим, - русские в ответ
сказали. - Он подъехал близко к нам', -
и ропот пробежал по их рядам.
Их князь сказал: 'Кто б в битву ни пошел,
подумает пусть прежде хорошо,
чем безрассудно жертвовать собой:
не худший рыцарь вас зовет на бой;
боюсь, о том, кто выйдет воевать,
придется нам немало горевать' ⁴².
Они сказали, проведя совет:
'Охотников средь нас на битву нет,
зане такое дело не для нас'.
До самой ночи ждал ответа Матс,
затем коня поворотил и с ним
в обратный путь отправился, к своим, -
и там с весельем встретили его.
Хваля за смелость воина сего,
а скверный сброд язычников браня,
напомню: мир до завтрашнего дня
был с ними заключен, а то б к ночи
пустили в дело упландцы мечи,
но русские ушли во тьме домой,
виня себя за безрассудный бой.
Тогда, постройку крепости свершив,
исправив все, припасами снабдив,
оставили тут триста человек
больших и малых: двести было тех,
что в бой готовы выступить всегда,
а сотня - для поденного труда:
печь хлеб, пивко из солода варить
и по ночам дозорами ходить ⁴³;
а гарнизон в порядок приведя,
над войском тут поставили вождя,
тем обеспечив охраненье стен:
им был назначен добрый рыцарь Стен.
Все рыцари свершили - и тогда
в обратный путь пустились господа ⁴⁴.
Покинув устье Нюо, встали тут:
попутный ветер ждали (так же ждут
его и нынче многие ⁴⁵) - и жгла
досада шведов, что стоят дела,
что ветра нет. Матс Кеттильмундсон свой
отряд отважный, бодрый, молодой
решил на берег вывести, чтоб им
дать выход силам дремлющим своим.
Они велели выпустить коней
на землю Ингер ⁴⁶ - и прошли по ней
и Ватланду ⁴⁷, избивши в том краю
всех, кто пытался жизнь спасти свою,
живым оставив только горсть углей
спаленных изб и выжженных полей.
А рыцари, окончив подвиг свой,
в день Микилсмиссо ⁴⁸ прибыли домой.
Король ⁴⁹ в тот день одобрил их дела,
а королева Мерита пошла
впервые в храм с тех пор, как у нее
в Стокгольмском замке первенец ее,
принц маленький недавно был рожден
и Магнусом на счастье наречен.
А жители Ландскруны, на беду,
терпеть во многом начали нужду ⁵⁰:
в подвалах их, невысохших пока,
припасы перепортились: мука
слежалась, стала затхлой; вместе с ней
и солод перегрелся, стал пресней.
Пошли болезни. Страшная цинга
сгубила многих: хуже нет врага.
Бывало, утром воинство сидит
и ест, и пьет, здоровое на вид,
но зубы изо ртов летят на стол.
И не один из них тогда ушел
из жизни; крепость от напасти той
казаться стала попросту пустой.
Они держались из последних сил,
покуда кто-то вдруг не возгласил:
'Несчастьям нашим горьким счета несть, -
не сообщить ли марску эту весть?
Узнает он об этом и тогда
пришлет, конечно, сразу же суда
с живым скотом - свиней пришлет, овец,
пришлет и нам замену наконец,
больных свезя на тех судах назад'.
Но тут один из рыцарей сказал:
'Не надо сердце марска удручать -
Господь сумеет помощь нам подать...'
В ту пору снова русские смогли
собрать войска со всей своей земли,
язычников созвавши и корел ⁵¹:
ведь крепость защищала весь предел -
и житель мог бежать, боясь конца,
иль шведам подчиниться до конца.
Итак, громада войска собралась
и часть его тогда перебралась
через Неву, чтоб путь перехватить
и устье крепко сваями забить ⁵².
До крепости там были только две
морские мили - плыть ли по Неве
или скакать по берегу. Когда
из крепости увидели суда,
они, надев броню, не стали ждать,
а в путь пустились, чтобы разузнать
намеренья врага. Десятка два
в отряде было рыцарей. Сперва
они, достигнув устья, никого
из русских не нашли и ничего
увидеть не смогли; на берегу
лежали только бревна, что врагу
сюда, на берег, удалось втащить,
да сваи, что они хотели вбить ⁵³.
И не найдя врага, решил отряд
скорей вернуться к крепости назад,
не ведая, что в роще на пути
стоит засада, чтобы нанести
по ним удар и в плен их захватить,
а нет - так поголовно истребить.
В той роще было три засады, и
по сотне русских в каждой. Впереди
завидя их, вступили шведы в бой,
оставив две засады за собой,
а третьей удаль показав свою, -
но рыцарь Стен был ранен в том бою.
И так сквозь все засады удалось
прорваться им - и русским там пришлось
несладко, но упорно вдоль реки
они гнались за шведами; клинки
по шлемам их гремели точно так,
как молот в кузне. Бешеных атак
немало шведы вынесли, но что б
тут русские ни делали, и в лоб
и сбоку нападая, всякий раз
из седел выбивали их тотчас, -
и пешие они брели с трудом ⁵⁴.
Когда же возвратились шведы в дом,
враги от крепостных ворот ушли,
потом с собой все войско привели -
и осадили крепость, что была
значительна, а рать ее мала:
в ней лишь шестнадцать человек могли
встать на защиту ⁵⁵. Днем и ночью шли
тогда враги на приступ, день и ночь
стараясь силы шведов превозмочь,
меняя за отрядами отряд:
один идет вперед, другой - назад.
От битвы, от бессонницы, от ран
почти иссякли силы христиан -
нетрудно будет это вам понять ⁵⁶:
когда на вас идет за ратью рать
и днем и ночью, диво ли, что тот,
кто это терпит, сильно устает;
и сколь такого вынесешь труда?
Пожар в Ландскруне вспыхнул - и тогда
бой рукопашный начался; сошли
со стен сначала шведы до земли,
оставив павших наверху лежать,
потом спустились в погреб - и опять
продолжили с язычниками бой,
в котором каждый гибнул сам собой,
в своем углу, отдельно от друзей
(и раненые гибли в той резне).
Тогда-то крикнул русским рыцарь Стен:
'Иль вы господ не брали раньше в плен?'
И опустила жажда жить мечи:
'Ну, что ж, сумеем рабский труд влачить,
таская камни, ползая в цепях...'
Но крикнул Торкиль Андерсон ⁵⁷ в сердцах:
'Не удручайте сердце марска!' - и
пронзил, собравши силы все свои,
грудь русского копьем, и рухнул тот, -
и снова схватка в погребе идет.
Был собственным товарищем, бедняк,
убит отважный воин Карл Хаак:
в одежде вражьей он напасть решил
на русских с тыла, но не узнан был -
и пал, пронзенный дружеским мечом ⁵⁸.
Да смилуется Бог над этим злом
свершенным, над отчаянной бедой,
над этою ужасной чередой
всех воинов, отдавших жизнь свою
в том погребе, в неравном том бою.
Но взять их в плен язычникам пришлось,
лишь клятву им произнеся, что злость
оставят и вреда не учинят,
и жизнь им всем надежно сохранят, -
и лишь тогда, на жизнь свою в обмен,
они сдались по предложенью в плен.
Да одарит небесным благом Бог
того, кто выжить в том бою не смог,
да сжалится над тем, кто принужден
язычникам отдаться был в полон!
Когда же битве той настал конец
и русские добычу, наконец,
и пленных поделили меж собой,
погнав в свои пределы их толпой ⁵⁹,
то с крепостью разделались они:
ее сожгли язычников огни -
и уголья истлели без следа.
Так пала эта крепость навсегда.

Что можно еще сказать в заключение?
Хронологические рамки построения и гибели крепости Ландскруны простираются от 30 мая 1300-го до 19 мая 1301 г. (если считать, что заключительный штурм крепости начался 18 мая и продолжился 'ночь и день').

Построение Ландскруны можно отнести к началу второй половины июля 1300 г., учитывая, что шведы прибыли на Неву в двадцатых числах июня и потратили около месяца на сооружение начальной крепости, после чего были подвергнуты нападению русских войск. Затем они достроили Ландскруну, - и основная часть войска в начале сентября отплыла в Швецию.

_______________
¹ 1300 г. по новому летосчислению.
² О посланном папой на Неву архитекторе Ландскруны ни один другой исторический источник, помимо Новгородской летописи, не упоминает. И мы, увы, не знаем имени этого архитектора - первого в истории земель будущего Петербурга.
³ А это - первое упоминание в русском летописании о реке Большой Охте.
⁴ Так назывались тогда камнеметные машины.
⁵ Это было не имя, а титул: 'марскалк', то есть маршал. Так называли тогда в Швеции ярлов - наместников короля и военных вождей. Звали же этого маршала Тюргильс (другие написания: 'Торгильс' - так в 'Хронике' - или 'Торкель') Кнутсон (а по более позднему хронисту, Эрику Олаю, - 'Канутсон').
⁶ О 'Стене' нам точно известно еще только из 'Хроники Эрика', где он называется 'добрым рыцарем Стеном'. Упомянут Стен и шведской хроникой, но тот ли самый это человек, мы наверняка сказать не можем.
⁷ 1301 г. по новому летосчислению.
⁸ Андрей Александрович (1255-1304), сын Александра Невского - князь Городецкий, Костромской, Нижегородский, а также великий князь Владимирский.
⁹ По-шведски 'Пингисдаг' - Троицын день. В 1300 г. он пришелся на 30 мая, ибо Пасху отмечали 10 апреля, а Троица - это Пятидесятница, празднуемая на пятидесятые сутки от Пасхи. Значит, марскалк Торгильс Кнутсон пошел в поход 30 мая 1300 г. А пала Ландскруна почти ровно через год ('в пяток перед Сшествием святого духа').
Любопытно, что и Санкт-Петербург был заложен в Троицын день - 16 мая 1703 г.
¹⁰ Хронист Эрик Олай называет цифру 1200.
¹¹ Как уже ясно, 'язычниками' автор именует и христиан-русских, и карел, и емьян-тавастов.
¹² 'Уверен', 'я полагаю', 'я думаю' и т.д. - привычная для хронистов той поры поэтическая формула.
¹³ 'Нюо' (ударение на первом слоге) - так автор называет Неву: так произносили шведы в ту пору ее имя.
¹⁴ 'Нашли там гавань' - в окладной Писцовой книге 1500 г. упомянуты селения, находившиеся на Охтинском мысу 'у Лахты', то есть у залива. Он хорошо виден и на карте, начерченной по эскизу Питера Пикарта 1703 г. (не путать с Лахтой на северо-западе Невской губы Финского залива).
Сейчас залив на Охтинском мысу за ненадобностью засыпали.
¹⁵ 'Сварта-ээ' (Черная речка) - так шведы называли реку Большую Охту. Имя это они пользовали во все годы присутствия на Неве - в роли и торговцев, и владетелей края.
¹⁶ Тут у автора неточность: на самом деле не 'на юг и север', а на запад и восток.
¹⁷ 'В успех поверя' - традиционный оборот средневековых поэтов.
¹⁸ Еще один пример такой традиционности: упоминание о 'немногих днях', потраченных на сборы.
¹⁹ 'Вита-трэск' (Белое озеро) - так шведы именовали тогда Ладожское озеро.
²⁰ Рыдзевская полагает, что 'Харальдэр', вероятно, - один из западнофинляндских вождей Харальд Торстенсен.
²¹ Среди специалистов нет единого мнения о том, что это за остров. Я уже писал во вступлении к этой главе: на мой взгляд, это - нынешний Коневец.
²² Рыдзевскую эта строка наводит на мысль, что 'Хроника Эрика' предназначалась прежде всего для чтения вслух.
²³ Тридцать миль составляли примерно 55 километров, ибо шведская морская миля равна была 1,852 км. Иными словами, считая по прямой, шведский отряд проделал по Ладоге примерно половину пути до острова Коневца, но в это время с востока налетел шторм - и ветер пригнал шведские суда к восточному ладожскому берегу Карельского перешейка.
²⁴ Шторм, видимо, прибил суда шведов к одной из карельских деревень, лежавших у впадения в Ладогу речки Авлоги.
²⁵ Ушкуи - крупные весельные лодки.
²⁶ 'Пеккинсари' (Ореховый остров) - и ныне называется Ореховым (а это, между прочим, прямая калька с финско-карельского 'Pahkinasaari').
Тут имеет смысл поразмышлять о том, что многие нынешние славянские географические названия Приневья имеют финно-угорское происхождение. К 'славянству' названия 'Орешек' все мы настолько привыкли, что нам трудно, конечно, поменять свои представления и прийти к мысли об изначальности 'не наших' географических имен. Однако это надо сделать, поскольку в противном случае мы и дальше будем находиться в плену наивных 'патриотических' заблуждений. Помнить о начальной заселенности этих мест финно-уграми (в частности - летописной корелой, долго существовавшей под именем варягов-руси) - знак подлинной исторической культуры.
²⁷ 'Готовых в бой' - еще один пример средневековых литературно-поэтических штампов, идущих, видимо, от традиции устного произнесения поэтических сочинений.
²⁸ Этот пассаж хрониста заставляет задуматься над тем, как и откуда намеревались русские сплавить горящие плоты.
Судя по всему, гавань, действительно, находилась на Охте, где и стояли суда шведов. Значит, русские - хорошо, видимо, зная эти места, - проплыли Невой до изгиба близ южного предместья нынешней Малой Охты, где высадились на берег, проследовали сушей до крутого изгиба Большой Охты - и, срубив там плоты, выпустили их из-за поворота на 'сплоченные' шведские суда, перекрывшие у крепости реку. Шведы ответили на этот хитроумный маневр достойно - и флот их был спасен. Русские же затем устремились на штурм Ландскруны.
²⁹ 'Светла броня шлемов и панцирей', 'сверкание мечей' - постоянный стилистический штамп и в скандинавском, и в немецком рыцарских эпосах. В 'Хронике Эрика' видим то же.
Это тем более может поразить читателя, который привык к, так сказать, общеотрицательным оценкам врага, что ниже в тексте 'Хроники' те же самые 'светлосверкающие войска' русских воинов не без презрения именуются 'язычническим сбродом', что, в общем-то, понять куда легче, чем то, что автор (употребляя, повторю, всеми средневековыми сочинителями пользуемые штампы) дает этим войскам внешне 'положительные' оценки.
³⁰ Что означает эта туманная фраза хрониста (не 'идти' ли 'в атаку врассыпную'?), специалисты пока не разобрались. Но само понятие 'идти в поход на русский лад' многозначно и предполагает, что оно рождено было из опыта боевых столкновений между шведскими и русскими, новгородскими, армиями.
³¹ Видимо, шведы имели до начала битвы какие-то контакты с нападавшими, в ходе которых русский 'толмач' - переводчик - и сообщил шведам устрашающие для них сведения.
³² 'Упландцы' - уроженцы Упланда, средней Швеции.
³³ Эти краткие строки дают представление о том, как выглядела сооруженная по проекту папского архитектора Ландскруна.
Если число башен равнялось восьми, значит, все они были снабжены бойницами, а, может быть, бойницы находились и между башнями. Судя по тому, как размеры крепости были обозначены на более позднем плане внутри уже увеличившейся фортеции Ниеншанц, она не превышала метров ста по длине стены, или четырехсот метров по периметру. Тем не менее, для своего времени это было достаточно мощное оборонительное сооружение.
³⁴ Ров был прорыт, видимо, по трассе, проложенной севернее нынешнего проезда, идущего от моста Петра Великого (Большеохтинского) к Красногвардейской площади.
³⁵ 'Хельсингская рать' - отряд уроженцев Хельсингланда: лежал севернее Упланда на западном побережье Ботнии.
³⁶ Матс Кеттильмундсон уже упоминался во вступлении - будущий регент короля Магнуса Эриксона Смека. Автор явно выделяет его среди прочих героев отрывка.
³⁷ Хенрик и Ион ван Кюрны - голштинские дворяне на шведской службе.
³⁸ Педер ванг Порсе младший - датский дворянин на шведской службе.
³⁹ Картина тут, в отличие от недавнего красочного описания оружия русских, нарисована хронистом, конечно, предвзято. 'Кровавый пот' выступает только у бедного 'язычнического сброда', шведы же остаются безупречно неуязвимыми.
⁴⁰ 'Марск' - краткая форма титула марскалка, маршала: так в просторечии называет рыцарь маршала Торгильса Кнутсона, находящегося пока с отрядом в крепости.
⁴¹ 'Дротс Матс' - 'канцлер Матс' Кеттильмундсон.
То, что рыцарь назван здесь канцлером, может помочь уточнить время создания 'Хроники': начальная граница - не раньше 1316 г., когда родился король Магнус и Матс стал дротсом, а конечная - около 1326-го, года смерти рыцаря.
⁴² Судя по Новгородской летописи, поход 1300 г. на строившуюся Ландскруну великий князь Андрей Александрович не возглавлял. Как полагает Игорь Шаскольский, основу пришедшего к Ландскруне русского войска составляли не новгородцы, а ладожане с их посадником.
Кроме того, в средневековых хрониках или летописях не стоит воспринимать прямую речь персонажей как дословное воспроизведение реальных слов. Обычно это - литературный вымысел хрониста или летописца, хотя многие такие 'цитаты' (скажем, приписываемое Александру Невскому знаменитое выражение: 'Не в силе Бог, но в правде') стали крылатыми.
⁴³ Историк Игорь Шаскольский подвергает сомнению указанную цифру.
Трехсот человек, по его мнению, было недостаточно для квалифицированной защиты крепости. Видимо, полагает Шаскольский, автор 'Хроники' не назвал еще какой-то вспомогательный контингент.
Но, с другой стороны, нетрудно дать отчет в том, что особо большого войска не весьма обширная крепость Ландскруны просто не вместила бы.
⁴⁴ Еще один - и не последний! - пример использования автором 'Хроники Эрика' поэтических штампов.
⁴⁵ Эти строки говорят о том, что к началу XIV в.шведы из отряда Торгильса Кнутсона, несмотря на многолетнюю историю варяжско-викингского мореплавания, не владели искусством лавирования, то есть хождения на парусах против ветра.
⁴⁶ 'Ингер' - это, в передаче автора, имя Ижорской земли на южном побережье Финского залива и Невы.
⁴⁷ 'Ватланд' - название земель, на которых жили водские племена, охватывавших ижорские территории подковой. Там, на землях ижоры и води, и 'развлекался' - разбойничал - отряд 'благородного рыцаря' Матса Кеттильмундсона в рассуждении, как бы напакостить аборигенам, и в ожидании попутного ветра.
⁴⁸ 'Микилсмиссо' - день Микеля, Михайлов день, отмечаемый 29 сентября: это праздник по поводу окончания летних и осенних работ, день базаров и торговли.
Легко подсчитать, что экспедиция Торгильса Кнутсона, имевшая целью построение Ландскруны, заняла сто двадцать два дня.
⁴⁹ Швецией тогда правил король Биргер Магнуссон (1290-1319).
⁵⁰ Эти события происходили уже в 1301 г.
Четыреста с лишним лет спустя, в 1705 г., когда управляющий петербургским Адмиралтейством Иван Яковлев поставил в городе около сотни новых домов и вселил в них иностранных морских офицеров, картина повторилась: просыхая, свежесрубленные стены создавали в избах атмосферу, которая привела к болезням и даже ряду смертельных случаев.
Что до цинги, то ею в 1707 г. переболел в Петербурге сам царь Петр I (не говоря уж, конечно, о сотнях рядовых строителей города).
⁵¹ 'Язычники', упомянутые здесь рядом с корелой - это, видимо, люди ижоры и води, против которых обрушились в прошлом году рыцари Матса Кеттильмундсона.
В то же самое время в новгородской летописи в качестве участников похода 1301 г. названы только сами новгородцы и 'полкы низовськы', составлявшиеся из жителей владимиро-суздальских земель.
И в этом отношении 'Хроника', назвавшая как участников похода, помимо русских, еще и 'корел с язычниками', дает нам более полное представление о тех силах, в чьих интересах было уничтожение появившегося в самых низовьях Невы шведского форпоста, призванного контролировать важный торговый путь.
Тут, наверное, стоит упомянуть еще и о письме новгородцев к любекским купцам, в котором они предупреждали в 1301 г. своих партнеров по торговому союзу:
'Король шведский отнимает у вас и у нас путь по Неве' 146).
Очевидно, и тем и другим было о чем беспокоиться, имея под боком Ландскруну, сооруженную на традиционном торговом пути из Балтики в глубину России и далее на восток и юг.
⁵² 'Забить'выход в морской фарватер ниже крепости надо, видимо, было для того, чтобы не дать шведам спокойно уйти в море после построения крепости.
Автор 'Хроники' исчисляет расстояние от Ландскруны до 'устья' (очевидно, под 'устьем' тут понимается начало морcкого фарватера) примерно в 3,7 километра по нашим меркам. Значит, передовой русский отряд должен был перекрыть морской путь неподалеку от того места, где от Невы отходит к северу река Большая Невка. Вот тут-то и кроется объяснение замысла русских. Ведь тогда морской, активно пользуемый судами фарватер пролегал именно по Большой Невке и по северному проливу у острова Котлина.
На северном берегу Большой Невки позже (в XVII в.) стояли таможенные службы и Басекарехуусет: дом для отдыха приплывающих моряков и купцов; нечто подобное могло существовать тут и в начале XIV в.
⁵³ Большая Невка подходила, конечно, более, нежели Большая Нева, чтобы попытаться здесь как-то перекрыть ее течение: она менее широка и глубока. А способ этот мог заключаться в том, чтобы вколотить на обоих берегах реки сваи, после чего натянуть между ними, скажем, длинную цепь или соорудить помост, затруднивший бы движение судов по фарватеру.
Замечу еще, что этот и последующий эпизоды дают понять: в конце XIII и начале XIV в. в нижнем течении Невы было достаточно твердых троп и дорог, чтобы их могли одолеть даже тяжело вооруженные конники. Это - вопреки установившемуся в более позднее время мнению, основанному, главным образом, на иностранных описаниях молодого Петербурга, что место это было сплошь болотистое и передвигаться тут можно было лишь по узеньким сухим тропкам, пролегавшим от одного поселения местных жителей к другому.
⁵⁴ Хронист вновь, разумеется, пристрастен.
Бой двадцати больных, обессиленных рыцарей с тремя сотнями русских воинов должен был закончиться для шведов плачевно. Но они выходят из стычки лишь с одним раненым - своим командиром Стеном.
Что до новгородцев, то они, один за другим, летят на землю.
⁵⁵ Получается, что на каждой стене Ландскруны стояло только по четыре рыцаря. Картина для повествователя - несколько неловкая.
Думаю, многотысячному русскому войску не надо было тратить 'дни и ночи', чтобы справиться с шестнадцатью пока способными к бою шведскими воинами, пусть и беззаветно храбрыми. Русским, вероятно, хватило бы одного приступа с тридцатью двумя лестницами.
Словом, повторю, что число защитников крепости автором, конечно, занижено, то есть, по Шаскольскому, тут не берется в счет неназванное хронистом вспомогательное воинство.
⁵⁶ Тут - тоже пассаж, напоминающий, что 'Хроника' предназначалась для произнесения перед слушателями вслух.
⁵⁷ 'Торкиль' - так в 'Хронике'.
⁵⁸ Некоторые исследователи видят в эпизоде, связанном с Карлом Хааком, свидетельство того, что виновником нечаянной гибели хитроумного шведского рыцаря был не кто иной, как сам автор 'Хроники': на основании этого эпизода, завершающегося особым обращением автора к Богу о помиловании случайного убийцы за эту 'отчаянную беду', сделан вывод о присутствии хрониста при защите Ландскруны.
⁵⁹ Судя по предыдущим описаниям, победителям и делить-то мало кого оставалось. Часть погибла 'наверху', на стенах, часть - 'по углам' погреба, один - персонально от шведской руки. Сколько же их осталось?..
Правда, летопись упоминает о части шведов, которых новгородцы 'извязавше поведоша с города', но, видимо, число пленных было достаточно мало.
О дальнейшей судьбе этих пленных мы ничего не знаем, если не считать упомянутого выше предположения о том, что одним из них был, возможно, и сам автор 'Хроники', впоследствии вернувшийся из русского плена на родину.
Есть, напомню, и еще одно близкое по времени к истории построения и падения крепости на Неве упоминание в новгородской летописи и в одной из шведских хроник о некоем Стене. Однако специалисты не рискуют стопроцентно отождествить летописного тезку с 'комендантом' Ландскруны.
Не будем этого делать и мы...